— Никогда — слышишь, никогда! — не смей больше так делать! — Он легонько потряс ее, и пышные волосы, которые она и не думала закалывать, рассыпались у нее по плечам. Джинджер чувствовала себя тряпичной куклой, которую схватил разъяренный бык. — Я не потерплю, чтобы ты слонялась по дому и капризничала как ребенок, которому скучно, потому что с ним не играют!
— Извини, — выдавила из себя Джинджер. Она и правда поступила некрасиво, но зачем же сравнивать ее с ребенком? — Ты делаешь мне больно!
Он отпустил ее, но не отошел. Стоял и смотрел, как она потирает плечи. По его виду она поняла, что он изо всех сил пытается справиться с охватившим его раздражением. Желваки у него на скулах ходили ходуном.
— Извини, пожалуйста, — повторила она, чтобы нарушить ставшее неловким молчание и погасить тревожный огонь в его голубых глазах.
— Сядь.
Спокойствие его голоса так же пугало, как и вспышка ярости минуту назад. Джинджер торопливо опустилась в кресло и наклонилась вперед, готовая выслушать любые упреки в свой адрес. Вполне, надо признать, заслуженные упреки. Когда она выдернула провод из розетки, то действительно поступила как избалованный ребенок, на которого не обращают внимания. И ей обижаться не на что, ведь Мэтт ничего плохого ей не сделал. Просто не обращал на нее внимания. Его равнодушие толкнуло ее на этот отчаянный шаг, и она в очередной раз продемонстрировала свою незрелость и глупость.
— Так не пойдет. — Он наклонился к ней, локти на бедрах, на лице суровое выражение. — Ты не ребенок, так прекрати вести себя как ребенок. Нравится тебе это или нет, но ты живешь здесь со мной, поэтому придется вести себя как взрослой. Посему запомни: этот твой каприз был последним. Ты хорошо меня поняла?
Джинджер кивнула с жалким выражением лица.
— Я… — Господи! Кажется, ее глаза увлажнились. Она ненавидела себя за свою слабость. Она не могла припомнить, когда в последний раз плакала в присутствии другого человека, кроме отца. Никогда ни один из ее дружков не заставлял ее плакать. Даже когда она застала Колина на месте преступления. Да, ее гордость тогда была уязвлена, но ее реакцией была ярость, а не сожаление. Может быть, она так расклеилась из-за того, что оторвана от мира…
Он молча смотрел на нее. Джинджер изо всей силы старалась не всхлипывать слишком громко.
— Мне… понравилось работать, — только и смогла она произнести. Голова у нее затуманилась. Она облизала пересохшие губы и попыталась взять себя в руки. Украдкой бросила на него взгляд и увидела, что он по-прежнему смотрит на нее, склонив голову набок, словно не желая пропустить ни малейшего нюанса в ее поведении. — Тебе легко, — добавила она с вызовом, но вызов получился какой-то жалкий.