— Почему мне легко?
— Потому что… кажется, ты вполне доволен своей жизнью… Любишь переезжать с места на место.
Она почувствовала: почему-то после ее слов он как-то напрягся, но вскоре расслабился.
— У меня возникло впечатление, что твой отец беспокоится о тебе.
Джинджер пожала плечами. Она слишком устала, чтобы возмущаться загадочным поведением отца. Да и какое это имеет значение? Она не собирается застревать в этой хижине надолго. Если ей захочется, она может излить душу этому незнакомцу, потому что никаких последствий не будет. Они словно два случайных попутчика в поезде дальнего следования. Какое-то время вынуждены жить бок о бок.
— Что это значит? — Он изобразил, как она пожала плечами.
— Все отцы беспокоятся о своих дочерях. Особенно когда им не с кем поделиться своими тревогами.
— А ты, значит, доставляешь папочке немало поводов для беспокойства?
— По-моему, ему не слишком нравится мой стиль жизни, — кивнула Джинджер. Слова дались ей с трудом, ведь она никому еще не признавалась в этом. — Ему кажется, что мне пора остепениться…
— То есть выйти замуж?
— Что ты, нет! Мне всего двадцать два года! — Она даже рассмеялась, настолько нелепой показалась ей эта мысль. — И потом, я пока не знаю ни одного подходящего кандидата на роль мужа. Если бы я решила связать свою жизнь с одним из тех мальчиков, с которыми выхожу в свет, отца хватил бы удар!
— Может быть, тебе стоит поискать не мальчика, а мужчину? — сказал Мэтт, вытягивая ноги и закидывая руки за голову.
Джинджер с трудом заставила себя оторвать взгляд от его мужественного торса.
— Под словом «остепениться» я имею в виду — найти работу.
— Так в чем же дело? Ты талантливая…
— Что ты сказал? Повтори!
— Ты талантливая. — При виде ее замешательства он с довольной улыбкой продолжал: — Ну что, нравится слушать комплименты?
Джинджер вспыхнула.
— Мне совершенно все равно! — бесстрастно бросила она. Ну и улыбочка у него… Словно он ласкает ее взглядом, всю, с головы до ног. У нее мурашки побежали по спине.
— Вот и хорошо, — промурлыкал он, не сводя с нее взгляда, — потому что меньше всего на свете я хочу осложнений.
Джинджер осложнения тоже ни к чему. На самом деле больше всего ей хочется сбежать из этой проклятой хижины в горах и очутиться в Нью-Йорке. По крайней мере, она себя в этом уверяла.
Прошло три дня.
Мэтт вернулся с улицы, неся охапку поленьев, и сообщил, что небо, кажется, начинает проясняться.
— Что это значит? — Джинджер оторвала глаза от чертежей и нахмурилась.
— Это значит, ваша светлость, что, возможно, наш друг-буран кончается. — Подойдя к камину, он через голову стянул свитер. На этот раз он снял и футболку, ибо она насквозь промокла. Он стоял к ней спиной. Джинджер не могла отвести восхищенного взгляда от его загорелой спины. Как ходят мускулы под кожей, когда он шевелит руками, грея их у огня!