— Почему вы считаете, что невозможно сделать карьеру вне Лондона? — поинтересовался Скотт.
— Я не считаю, что невозможно сделать карьеру вне Лондона. Просто думаю, что…
— Что здесь вы будете выглядеть не на месте?
— Это слишком сильно сказано, но фактически — да, — подтвердила Розалин. — Если вам действительно интересно, я всю свою жизнь упорно трудилась, чтобы достичь того положения, которое занимаю сейчас. И я не собираюсь бросать все, чтобы провести остаток дней за столом кабинета, когда могу в больнице принести гораздо больше пользы.
— В Глазго есть прекрасные больницы. Вы можете проводить часть времени в приемном кабинете, а остальное — в больнице. На пару с вашим отцом вы справитесь.
— А мой отец просил вас предложить мне это?
— Нет, не просил. — Скотт старался сдержать раздражение. — Но он обеспокоен тем, что будет с его практикой.
— Вы говорите об этом так, словно найти подходящую замену так же трудно, как иголку в стоге сена, — проворчала Розалин.
Она встала и направилась к двери. Но прежде чем успела выйти, Скотт преградил ей путь, положив руку на дверную ручку. Если бы мог, он бы вправил ей мозги. Это было именно то, чего ему больше всего хотелось.
— А вы говорите так, словно карьера — это единственное, что имеет значение в вашей жизни, — с ледяным спокойствием сказал он.
— Ради этого я много трудилась.
— Не отрицаю. Однако вы можете сделать карьеру здесь, и ваш отец нуждается в вас.
— Он… он никогда мне об этом даже… даже не намекал.
Скотт почувствовал, что смягчился из-за неуверенности, прозвучавшей в ее голосе.
— Возможно, он не знает, как это сделать.
Скотт крепче сжал дверную ручку. Рядом с ним Розалин казалась хрупкой, как статуэтка из фарфора. Одно движение — и разобьется. Он заставил себя думать о непреклонном профессионале, скрывающемся за этой оболочкой. Это удержало его от того, чтобы протянуть руку и коснуться молодой женщины.
— Я могу помочь с подбором врача на отцовское место, — произнесла Розалин, опустив взгляд; голос ее доходил до Скотта словно бы издалека.
— А что, кроме работы, держит вас в Лондоне? Там у вас мужчина?
Этот вопрос давно вертелся у него на языке. Скотт не мог припомнить, чтобы в последнее время какая-либо женщина вызывала у него подобное любопытство.
— Вас это не касается! — вспыхнула Розалин, посмотрев на него в упор.
Какое ему дело до моей личной жизни? — возмутилась она. Однако тут же решила, что будет лучше, если между ними не останется недоговоренностей, хотя подобная откровенность была ей не по нутру.
— Что ж, если вы непременно хотите узнать, то да, есть. Так уж вышло, что у меня есть друг.