Розалин захватила с собой всего лишь одно платье. Простое, светло-голубое, ценное только тем, что не мялось, как ни складывай. И вот теперь платье, надетое с простыми коричневыми босоножками, придавало ей вид, словно она собралась за покупками, а не на обед в ресторан с человеком, которому все сильнее хотела что-то доказать. Что именно, Розалин понятия не имела.
Правда, прическа и макияж несколько изменили ее внешность. Впервые с момента приезда Розалин распустила волосы. Длинные, светло-русые, они чуть завивались книзу и, по мнению Розалин, совершенно не подходили к серьезному, интеллигентному лицу. Такие прически носят женщины, которые много смеются, напропалую флиртуют и вообще ведут развеселую жизнь. Ей следовало постричься давным-давно. Но что-то все время останавливало.
Розалин осторожно наложила немного косметики: губную помаду, румяна, тени для век. Ну вот, подумала она, оглядывая себя в зеркале, теперь платье не кажется таким уж невзрачным.
Когда Розалин спустилась в кухню, где сидел отец, он ничего не сказал. Увы, такова была его обычная реакция на ее существование. Интересно, как они собираются налаживать отношения?
— Я ненадолго, папа, — сказала Розалин, накладывая салат ему на тарелку.
Когда-то, будучи подростком, она потратила несколько часов на стряпню, стараясь угодить отцу. В ответ на все старания он сказал лишь, что ее мать была замечательной поварихой. Потом посмотрел на приготовленные Розалин блюда точно так же, как смотрел на все, что бы она ни сделала, — сравнивающим, оценивающим взглядом. Отцу всегда удавалось выражать свое недовольство намеками, а не напрямик.
— Не стоит спешить из-за меня. Я не беспомощен.
— Я попрошу Скотта оставить номер телефона ресторана, прежде чем мы уедем. На всякий случай.
— На какой еще случай? — сварливым голосом спросил отец. — Еще немного, и ты предложишь мне сиделку. — И он посмотрел на еду так, словно та была отравлена, потом начал есть, вытирая губы салфеткой после каждой ложки.
— В холодильнике пудинг, — сказала Розалин. — И еще я сделала яблочный мусс.
— Еда для инвалидов.
Это был традиционный настрой их беседы. Но на этот раз Розалин нервничала меньше обычного.
— Это полезная еда, папа.
— Любое блюдо, которое не надо жевать, — это еда для инвалидов, — сообщил он.
Отец, Розалин давно это заметила, любил делать провокационные замечания, чтобы вызвать то, что она считала бесплодным спором, а он — полезной дискуссией. Сейчас Розалин не хотелось этого, как бы оно ни называлось.
— Жареная и жирная пища для тебя вредна, — сказала она, теряя терпение. — Ты знаешь это не хуже меня!