Не против… Только и всего? Самолюбие Скотта было задето, и он задумался, каким образом расшевелить ее. Но знал, что сейчас находится не в лучшей форме.
— А как Роджер? — спросил он.
— Прекрасно.
Она настороженно посмотрела на него, и Скотт не мог осуждать ее за это. Когда он упоминал о Роджере, в его голосе неизбежно проскальзывали нотки ревности — чувство, о котором Скотт раньше и не подозревал. Да, определенно Розалин выходила за рамки его хорошо организованного мира.
— Вы думали о том, о чем я говорил с вами?
Розалин явно растерялась, не понимая, что он имеет в виду.
— Относительно того, чтобы остаться здесь, пока не решится вопрос, кто будет вести прием вместо вашего отца, — пояснил Скотт. — Не знаю, как там насчет Роджера, но полагаю, у вас есть дочерний долг перед Роналдом. И вообще… — Он понимал, что говорить этого не следует, но сказал: — Вы и так достаточно долго избегали общения с ним.
— Надеюсь, вы не пытаетесь давить на меня, — сердито заявила Розалин, наклоняясь к нему, что было совсем уж нестерпимо.
Скотт едва не застонал и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Я хочу знать, что вы считаете главным.
— Какое вам дело до этого? — возразила Розалин.
— А вам не кажется, что вы всю свою жизнь провели, убегая от себя, и ваше возвращение в Лондон сейчас, когда ваш отец нуждается в вас, означает продолжение этой традиции?
— Я никогда ни от кого не убегала!
Но по ее голосу было ясно, что она далеко не так уверена в своих словах, как хочет показать.
— Ваша жизнь дома была далека от идеала, поэтому вы сбежали. Вы спрятались за учебниками, потом за работой. У вас была неудачная связь с кем-то, когда вы были молоды, ведь так? Потом вы нашли себе замечательного Роджера… Когда ты прекратишь бежать от себя самой Розалин? Когда сможешь сама решать свои проблемы?
— Ты ничего обо мне не знаешь! — воскликнула Розалин раздраженно, но теперь она хоть смотрела на него.
— А кто знает? Ты кого-нибудь пускаешь в свою жизнь?
— В чем дело, Скотт? Неужели я не вижу, что ты пытаешься вынудить меня остаться здесь. И ты считаешь меня эгоисткой: я не навещала отца, я делала карьеру, вместо того чтобы рожать детей и ублажать мужа.
Скотт глядел на нее, не зная, что и подумать. Розалин была как огонь, как бушующее море, как природная стихия, которую невозможно усмирить.
— Когда ты возвращаешься в Лондон? — резко спросил он.
— Не знаю. Возможно, на следующей неделе. Мне нужно понаблюдать за тремя пациентами… Но не думай, что кольцо вынудит меня вернуться в Лондон раньше, чем найдется достойная замена отцу.