— Подождут?! Пока мы будем?..
— А почему нет? — парировал он, ногой закрывая за собой дверь и кладя ее на кровать.
— Ты в своем уме?
— Да. Если я скажу этим ребятам, типичным сицилийцам, что прождал пять лет, чтобы овладеть наконец моей красавицей-женой, они, возможно, повернут обратно и будут месяц ждать меня, — насмешливо произнес Лоренцо. — Кроме того, судя по всему, ты, как и твоя мать, намерена пооткровенничать с журналистами, посмаковать с ними мельчайшие подробности или даже дать эксклюзивное интервью какому-нибудь бульварному журнальчику, специализирующемуся на разного рода скандалах.
— Ты глубоко заблуждаешься! Я вообще не собираюсь разговаривать с репортерами!
— Точно так же ты клялась в замке, что не хотела брать от меня никаких денег, — с убийственным презрением сказал он, снимая с себя рубашку. — И мастерски продолжала весь день убеждать меня в своей непричастности, находя неопровержимые доводы по любому случаю. Ты разыгрывала полное неведение и, когда я уже было поверил тебе, вдруг заявила, что знала обо всем с самого начала.
Энжи содрогнулась от мысли, какой непорядочной она выглядит в его глазах, и поняла, что муж не верит ни одному ее слову. Ему невдомек, что, взвалив на себя ответственность за действия матери, она надеялась уберечь ее от его слепой ярости. Но сейчас все объяснения бесполезны. Услышав циничные откровения Маргарет по телефону, Лоренцо теперь еще больше ненавидит ее.
Одно ей было ясно: мать искренне переживала случившееся с дочерью пять лет назад, стараясь по-своему облегчить ее участь. Так уж получилось, что отношения между Энжи и матерью не были доверительными, но кое-что их сближало — одиночество.
— Я совсем не та, за которую ты меня принимаешь, — с ноткой безнадежности в голосе сказала она. — Мне бы хотелось кое-что объяснить тебе, но в настоящий момент…
— Ты опять мастерски солжешь.
Потеряв дар речи, Энжи завороженно следила, как он снял шелковые трусы и встал перед нею полностью обнаженный. Прекрасно сложенный, смуглый и чертовски привлекательный, он был похож на языческого бога. С трудом оторвав от него взгляд, она отвернулась и умоляющим голосом прошептала:
— Лоренцо, погоди…
— Оставь, пожалуйста. В тебе не осталось ни капли стыда или скромности, — отрезал он, забравшись в кровать и намереваясь обнять жену. — Если уж женщина, хвастающаяся большим количеством любовников, обещает выполнить в постели любую мою прихоть, не думая о том, что я могу попросить о чем-то необычном…
— А ты действительно можешь?
— А как ты думаешь? Возможно, тебе удастся показать мне парочку новых приемов.