Бьянка видела лишь спину Туллии, раздевающей Йена, однако ей был отлично виден ее партнер. Не в силах сдвинуться с места, затаив дыхание, она наблюдала за тем, как руки Туллии ласкают тело ее жениха. Бьянка не слышала, о чем они говорят, но была уверена, что Йен то и дело постанывает от удовольствия. Она никогда в жизни не видела ничего подобного, но, как ни странно, в ней зародилось какое-то новое чувство, которое скорее всего было ревностью. И наряду с этим она как никогда ощутила одиночество и сомнение в себе. Почему на месте Туллии не она? Почему руки Йена гладят не ее тело, а губы целуют не ее рот? Она сама предложила себя графу, а он оттолкнул ее! Неужели она так отвратительна, что он отказался от нее? Узнает ли она когда-нибудь, каково чувствовать его ласки? И не только его, но и вообще какого-нибудь мужчины? Едва сдерживая слезы, Бьянка наконец вышла из тайника и направилась к каналу.
Как только Бьянка ушла, парочка двинулась к невероятно широкой кровати. Возможно, просто у него плохое настроение, размышлял Йен, не понимая, что с ним происходит. Однако еще два часа назад он выложил кругленькую сумму за эти изумруды, значит, тогда настроение его было иным? Нет, Туллия ему необходима как лекарство — она поможет ему забыть о тех образах, что с некоторых пор овладели его сознанием и не оставляли его ни на мгновение.
Увы, даже в роскошном будуаре Туллии, даже в обществе этой соблазнительнейшей из женщин он продолжал думать о Бьянке. Протянув руку к голове Туллии, он спросил себя, почему у нее не светлые волосы. Ее тело, когда-то приводившее его в восторг, теперь казалось слишком пышным, чересчур надушенным и искусственным. Взяв в ладонь ее грудь, он испытал разочарование: грудь Туллии была не такой маленькой и твердой, как грудь Бьянки. Он был готов обвинить куртизанку даже в том, что у нее нет родинки на левом бедре. Однако у него было еще три с половиной часа, и он не знал, какие чудеса приготовила ему Туллия. Вытянувшись на кровати, Йен положил Туллию на себя и решил дать ей шанс.
Уходя домой несколькими часами позже, Йен чувствовал себя разочарованным. Туллия превзошла себя, призвав на помощь все, чему научили ее десять лет проституции. Но тщетно…
Позднее она рассказывала подружке, что еще ни разу за ее долгую практику ни один мужчина не обращался с ней с такой страстью и… нежностью. Было странно, но он даже не занимался с ней любовью, а просто хотел все время жарко целовать и обнимать ее, как целуют и обнимают лишь любимых. А один раз, призналась она, краснея, он даже назвал ее «дорогая».