— Может, мне следует выйти в холл? — его голос прозвучал неуверенно и хрипло.
Конни только рассмеялась этому глупому вопросу.
— Я не собираюсь снимать комбинацию.
Он стоял, как фонарный столб, переводя мечущийся взгляд со своих далеко не блестящих туфель на тени, пляшущие на постельном покрывале. Уголком глаза он заметил сонную улыбку на ее лице.
— Ты чувствуешь себя не в своей тарелке, — сказала она, — наверное, из-за жары.
Она потянулась своими пальцами с ненакрашенными ногтями к верхней пуговице его рубашки и расстегнула ее, затем потянула одной рукой за кончик его галстука, другой развязав узел.
— Ты такой хороший, Ник.
Ник судорожно сглотнул слюну.
— Ты храбрый, добрый и надежный.
— Прекрасные качества для сыскной собаки!
Одну за другой она расстегнула остальные пуговицы на его рубашке. От легкого прикосновения ее пальцев сердце его заколотилось, как большой оркестровый барабан. Он глубоко вдохнул в себя воздух и приказал себе расслабиться. Он еще мог себя контролировать, когда взял ее обеими руками за запястья, кожа которых показалась ему мягче лайки и глаже фланели. Ее пульс бился ничуть не реже, чем его, когда он провел ладонью по локтевому изгибу ее руки.
Он безжалостно напомнил себе, что она вряд ли имела в виду что-то такое.
— Ты еще не оправилась от шока, — сказал он.
— Ты хочешь, чтобы я легла?
— Да. Нет.
— Так да или нет?
— Я уверен, ты сама знаешь, что тебе следует делать.
— Да, знаю.
Она одарила его доверительной улыбкой и села на краешек кровати. Положив ногу за ногу, она сунула руку под подол комбинации, отстегнула и стянула чулки.
— Как хорошо освободиться от них, — она вздохнула. — Может быть, мне следует освободиться и от комбинации?
— Пусть уж она остается на тебе, — в полупустом номере голос его прозвучал глухо.
Он все это время пытался доказать ей, что он никчемный для нее человек, она же старалась убедить его в обратном. Стоя перед кроватью, Конни откинула покрывало и подняла простыню.
— Может ты хочешь еще выпить?
— Нет, я чувствую себя отлично.
— Тогда укрой меня.
Она улеглась в постель, а Ник натолкнулся взглядом на коварный изгиб ее бедер. Он натянул простыню сначала на ее ноги, потом на колени, талию, рельефно обозначенную узкой комбинацией, затем на прикрытые кружевами ясно очерченные груди и остановился у подбородка. Он хотел завершить этот жест доброй воли коротким поцелуем в лоб, но Конни обвила его запястье пальцами и потянула его к себе. Он уселся на край кровати.
— Любовь моя!
— Я слушаю.
Он нахмурился. Не сулило ничего хорошего то, что глаза ее были полуприкрыты веками. Киношники называют такие глаза «глазами спален».