Конни не расчитывала на него и готова была самостоятельно предпринять это изнурительное и опасное путешествие.
Уже не в первый раз она вытирала рукой пот, струившийся по ее шее.
— Дать носовой платок? — Ник вытащил из кармана куртки свой красный лоскут и протянул его Конни.
— Ты везде и всегда остаешься джентльменом.
— Не везде и не всегда.
Время еще не могло стереть из памяти впечатление от их вчерашнего взрыва чувственности, и она продолжала вспыхивать каждый раз, когда их глаза встречались. Их как будто обдавало липкой волной горячего воздуха.
Шея у Конни горела, когда она возвращала ему его шелковый платок. Ник вытер им свой собственный лоб и сунул его себе под нос, вдыхая аромат ее духов, но почувствовав на себе ее взгляд, смутился и скоренько сунул платок в карман.
— Итак? — спросил он.
— Итак? — отозвалась она.
Он остановил машину в деревушке из дюжины хижин и выключил зажигание. В их уши ворвались звуки джунглей: крики птиц, приглушенные густой листвой и зноем, и журчание протекавшего через селение горного ручья. Они увидели и услышали детей, бегущих к ним от хижин, чтобы поглазеть на чужаков.
Длинные полосы полей, возделываемых согбенными, одетыми в лохмотья фигурами людей, тянулись по дну долины.
— Это все женщины? — спросила Конни.
— Да, и беднейшие из бедных. Поэтому в этих районах особенно велико влияние мятежников. Они контролируют эти районы, здесь их основные базы, — объяснил Ник.
— А что это за палки в руках у женщин?
— Лозы коа-поры нужно раздвигать каждые несколько дней, чтобы дать возможность расти молодым побегам. Если этого не делать, то они пойдут в корень и урожай плодов будет меньше. По крайней мере, мне когда-то объяснили именно так.
Конни подмигнула ему, надеясь избавить их обоих от чувства неловкости, со вчерашнего дня возникшего между ними.
— Спасибо за объяснение, мистер Всезнайка.
— Я не особенно силен по части ботаники.
— Меня интересуют больше политические, чем естественные науки.
— А как насчет неестественных?
— А как насчет глотка воды?
Ник протянул руку, чтобы достать с заднего сиденья канистру. Она увидела, как туго натянулась рубашка у него на груди, и от этого у нее во рту стало еще суше. Всю сегодняшнюю ночь он снился ей. Он протянул ей канистру:
— Сначала ты.
Конни припала к горлышку, но преуспела только в том, что пролила часть драгоценной влаги себе на грудь. Вода тут же впиталась в ткань блузки, и под ней четко обозначились ее груди.
— Если ты хотела принять душ, вовсе необязательно было тащиться в такую даль. Ты могла бы это сделать в моих апартаментах.