Откинув в сторону каштановые волосы, он поцеловал ее в лоб и выскользнул из нее в первый раз, но когда-нибудь будет и в последний. Он с ужасом отогнал от себя эту мысль.
Устало прикорнув рядом с Конни, он прислушался. До него донеслись звуки отдаленного боя. Видимо, мятежники отступили на окраину города.
Диск луны смотрел на них уже через другое окно. Ее свет диагональной полосой пересекал комнату, освещая обнаженное тело Конни и оставляя Ника в тени. «Лунный свет уже разлучил нас», — подумал он.
— Что вы будете делать, когда твой отец окажется на свободе?
— Спасибо, что ты сказал «когда», — тихо прошептала она.
Он сжал ее руку.
— Он будет на свободе, Конни, даже если для этого мне придется…
Как возвышенно и благородно, подумал он, но неотвязная мысль преследовала его: что же потом?
Она сжала его в объятиях:
— С двумя мужчинами, которых я люблю больше всего на свете, я буду счастливейшей из женщин.
Какие бесценные слова! Ника вдруг охватило чувство обиды. На себя, на этот мир. Он не только влюбился в женщину, которой вряд ли был достоин, но он еще хочет, видите ли, чтобы Конни и ее отец остались в Лампуре. При таком-то политическом климате! Они не останутся здесь, даже если он воспользуется любовью Конни и потребует от нее остаться. Но этого он никогда не сделает.
— Вы сразу же уедете?
Он почувствовал ее внутреннее сопротивление. Она тихо вымолвила однако:
— Я могу остаться, Ник.
— Я не хочу этого.
Конни стало холодно. По коже пошли мурашки. Она села и потянула на себя одеяло. Ник не дал ей укрыться выше колен. Он положил руки на ее колени, бледно белевшие в темноте, слегка надавил на них, и она развела их в стороны.
— Я не позволю тебе остаться, — сказал он. — Это будет слишком уж похоже на плату за освобождение твоего отца.
— Ты думаешь, поэтому я с тобой в постели?
Он провел рукой по ее пахнущей медом, гладкой и бархатистой коже, такой чувствительной к его ласкам. Его пальцы скользнули по внутренней стороне ее бедер и отыскали ту суть, к которой стремились, и проникли в нее. Конни ловила ртом воздух.
— Ты же сама говорила, Конни: если любишь кого, всегда нужно быть рядом. Любимых людей так легко потерять. Твоя мать умерла, а ты хочешь отослать отца в Америку одного? Это невозможно. Тебе надо будет уехать вместе с ним.
Ее разум противился его словам, но тело уже сдалось на милость его ласк.
— Нет, — повторяла она снова и снова.
Нет — несправедливой судьбе, нет — грязной политике и политиканам, нет — безумию всех войн, нет — расставанию с любимыми…
Его искусные пальцы делали свое дело. Она пылала.