– Хорошо, Эдуард Михайлович. Вы идете вперед, на разведку, мы вас прикрываем.
Эдичка вообще непонятно зачем с нами напросился. Вроде как это его идея была – Завидлова по Территории прогулять. Вот и рвется загладить, искупить. Боится, что начальство из него крайнего сделает. Семеныч может, он такой.
Толку от Эдички ноль, чистый ботаник. АКМ с опаской держит, того и гляди себе чего-нибудь отстрелит.
Лестница обветшала, но стоит еще. Это хорошо. Эдик вперед ускакал, уже на втором этаже. Мы все на лестнице стоим, прислушиваемся. Один Саня в сторонке, рожа опять кирпичом. Мол, не с вами я.
– Здесь нет никого, – голос у Эдика писклявый, как у бабы. – Можно подниматься.
Чекист сразу наверх полез. Ну и мы за ним. Я не Шилов, спорить не буду. Может, и правда ничего там нет, одни байки погранцов.
Даже Витька полез, пусть и ходит за Шиловым хвостиком.
Нет никого. Штукатурка сыпется, пылью пахнет, коридоры вправо-влево.
– Я обойду все комнаты, – это Эдик опять влез. Чекист только кивнул.
Комнаты как комнаты, ничего в них интересного. Шкафы, столы, картинки на стенах, папки с бумагами. Кое-где до нас народ побывал, все выпотрошено. Врут погранцы, пугают. Я даже размечталась, что отвечу Сане, когда он снова по поводу «баб с ружжом» вонять начнет. Последняя дверь осталась, с табличкой «Директор».
Тут мы уже бдительность потеряли, а бдительность терять нельзя. Ввалились шумною толпою – ну чисто цыгане, за что и получили.
Сначала там приемная. Огромная. Стены – дубом мореным обиты, стол секретарский, пыльный весь. На столе – аппарат телефонный. Все вроде, как обычно, только запах такой, что мне аж сразу поплохело. Стоял в комнате душок… сладковатый и резкий, как будто плесенью и болотом сразу отдает.
С потолка мочало какое-то свисает, колышется, хоть и сквозняка никакого. Мерзкая светло-розовая гадость. Шевелится, поблескивает. А в конце приемной – дверь двустворчатая. То есть это к Самому в кабинет, не иначе. Закрытая, плесенью вся заросла. Мы, конечно, все в этом месте притихли. Никому проверять не хочется, что там, в кабинете, такое, да и от запаха уже дурно делается. В общем, встали мы на пороге и топчемся.
– Не нравится мне здесь, – Витя говорит. – Пошли вниз.
Эдик только головой дернул:
– Подождите. – И заорал истошно так: – Пеееетька! Ты тут?!
Сначала тишина, а потом из соседнего кабинета что-то глухо простонало и заохало.
– Он там.
– Эдик, стой!
Но очкастый все лучше всех знает. Навалился на дверь, распахнул и в кабинет ввалился.
А потом Борька как вдохнул, словно ему ну совсем воздуха не хватает.