Впору прикрыться крышкой и ползти на кладбище. Лезем не пойми куда, патронов меньше половины осталось, на гранаты сразу мертвяки прибегают, теперь и огнемет. Но Шилов в себе уверен.
Пока дверь горела, мы от треска никаких звуков изнутри не слышали. А когда погасла, тихо стало. Шлепки умолкли.
Прогорела, да не до конца. Черная, обугленная, но стоит. Тут уже Саня церемониться не стал, дал очередь из «калаша» по периметру.
Все, рухнула.
Зал такой здоровый, круглый, потолок высокий, не увидать. По стенам шкафы стоят громадные, лампами мигают и гудят. В центре кровать системы «Ленин с нами», рядом три баллона, в каких жидкий газ хранится. Приборы, приборы всякие, провода. Сверху, прямо над столом, такая здоровая хреновина с кучей лампочек свисает.
А на кровати… Ой, мама-мамочка, роди меня обратно!
Лежит такое мурло, что приснится – мокрыми трусами не отмахаешься. Как будто тетка голая, только огромная, распухшая, зеленая. Такая распухшая, что всю кровать занимает, аж по бокам телеса торчат. Титьки до пола свисают, из них гной белесый сочится, капает. Ноги в раскорячку, а между ними паучьи лапы растут. Четыре штуки. По всему телу черви и личинки копошатся, ползают. То зароются, то обратно лезут.
Я как червей углядела, так натурально не удержалась. Хоть и не завтракала, по совету Шилова.
– У нее Завидлов! – чекист дело знает туго. Я после тетки этой вообще ни на что смотреть не могла.
Точняк, наш красавчик. Самое тепленькое местечко нашел, под боком местной королевны красоты.
Держит она его своими паучьими лапками и вертит медленно, слизью покрывает. Да-да, той самой, что из титек капает. Мужик уже наполовину закутанный, на личинку похожий, хорошо хоть лицо разглядеть можно.
– Кончай блевать, дура! – рычит Саня. – Отстрели ей лапы!
За «дуру» ответит.
Встаю на коленку, винтовку в руку. С такого расстояния мог бы и сам.
Раз, два, три, четыре – и нет больше лапок у дамочки.
Тетка руками-ногами слоновьими сучит, губами мокрыми шлепает. Но не орет, только в ушах вроде как засвербело.
– Ультразвук, – чекист наш голос подал.
Да пусть даже и ультра! Главное – вреда никакого. Мы уже все внутрь влетели. Мужики к Завидлову, я и Борька на шухере. Больно надо в белой гадости мазаться.
– Живой, – говорит Николай и начинает ржать, как ненормальный. И у чекиста нервишки гуляют.
– В сорочке парень родился, – Саня только головой качает. – Всю ночь на Территории – и живой.
Ну и мы в сорочке, да. Теперь к выходу прорваться, и квартирка в кармане.
– Интересно, что это за тварь? – опять Витька в философию ушел.