Окользин зябко поежился, глянув куда-то в окно.
– Нельзя этого делать, – тихо сказал он. – Это опасно. Я сам из Неглинево. И родился там, и в школе учился, и… Ну нельзя! Ей-богу, нельзя!
– Не волнуйтесь, Сергей Юрьевич, – Шатохин удивленно смотрел на инженера, – никто и не собирается устраивать площадку в самом селе. Она будет в трех километрах, и это совершенно не опасно. Ну не могу же я прямо в городе грубель обжигать, кто мне разрешит? А там болото, земля бросовая, совхоз от нее отказался…
– Да не бросовая! – перебил его Окользин. – А заповеданная. То есть, заказанная человеку, зареченная, понимаете? Испокон веков люди там не строили ничего, не сеяли, лес не рубили. Потому что это кладбище…
Шатохин озадаченно уставился на инженера. Про какое-то кладбище на месте будущей грубельной площадки он слышал впервые.
– И что же, – осторожно спросил он, – там и памятники есть? Надгробья какие-нибудь?
Окользин, неуютно сутулясь, смотрел в пол.
– Ничего там нет. Это очень старое кладбище.
– А каких примерно времен?
– Неизвестно. Нигде оно не упоминается, я специально смотрел архивы в краеведческом. Мне кажется, его и не хотели упоминать. Говорили просто – недоброе место, а кроме неглиневских, никто и не знал, почему недоброе.
– Ага, – оживился директор. – Значит, упоминаний и документов никаких? Ну а сами вы как узнали про кладбище?
– Мне рассказывал дед Енукеев, а до этого еще – бабушка моя, Мария Денисовна. Когда я мальчишкой был, она предупреждала, чтоб не вздумал туда, на кладбище, ходить.
Василий Трофимович нетерпеливо отмахнулся:
– Что вы мне тут: бабушка, дедушка… Бабушка-то небось надвое сказала? И потом, откуда там взяться кладбищу? Болото да гнилой осинник. Весной я сам выезжал с комиссией.
– Не простой это осинник… – задумчиво произнес Окользин. – Это колья проросли…
Директор осекся.
– Чего-о?
Тут только в глаза ему бросился какой-то болезненно всклокоченный вид инженера. Вот и шнурок на левом ботинке не завязан…
– Колья, – повторил Сергей с мрачной убежденностью. – Когда-то местные жители закопали там больше сотни этих… вурдалаков. И каждому в спину вогнали осиновый кол. Иначе от них не избавиться… Но ни в каких источниках не сказано, что будет, если вурдалака раскопать и кол у него из спины выдернуть.
«Э-э, – думал Василий Трофимович, согласно кивая инженеру, – паренек-то – того! Хорошо, если на бытовой почве или, скажем, наследственное заболевание… А ну как признают, что он на работе свихнулся? Вот тебе и производственная травма!»
– Во всяком случае, – продолжал Окользин, – строительные работы на месте кладбища представляют опасность, и поэтому я предлагаю вообще не строить площадку для обжига грубеля, а приобрести финскую экологически чистую технологию. Установку можно будет расположить здесь, на территории завода. Только понадобится валюта…