Наконец, хрустя колесами по мелким камням, к берегу подъехала машина босса. Шариф бодро выскочил из кабины, одетый в легкую полурасстегнутую рубашку, шорты и кожаные сандалии. Рыбаки и женщины приветливо махали своему знатному земляку, что-то кричали и смеялись. За те несколько лет, что Шариф возглавлял пиратов на этом участке побережье, жизнь здесь наладилась, рыбаки стали жить сытнее.
Босс подошел к вызванным им командирам групп и молча уселся на старую перевернутую днищем вверх лодку. Пираты стояли, не зная, как себя вести, но понимали, что босс сильно не в духе. Каждый искоса посматривал на своего соседа, думая, а не он ли причина недовольства хозяина. Может, утаил часть добычи, может, решил переметнуться к конкурентам…
Шариф слишком привык принимать своих головорезов и других помощников под кондиционером кабинета или прогуливаясь по тенистым аллеям своего экзотического парка среди фонтанов и павлинов. Здесь, на берегу, под звуки мерно набегавшей волны и перекатывающихся прибрежных камешков говорить о делах строго и с высоты своего положения было непривычно. Но Шариф решил многое изменить не только в своих делах, но и в самом себе. Посмотрев внимательно на каждого своего подчиненного, он приступил к разносу.
Зашел Шариф издалека, с самого начала, когда он только строил свою маленькую империю; потом перешел к современному положению дел. Упомянул он и о заслугах каждого из присутствующих, отдавая дань своего уважения талантам командиров. Не имея психологического образования, не зная самих основ практической психологи, Шариф тем не менее был психологом по природе. Он интуитивно доходил до основных законов управления людьми. В частности, он самостоятельно, своим умом дошел до хитрого хода, называемого «чувством вины». Если человека просто ругать, просто указывать на недостатки в его работе, просчеты, озвучивать размеры нанесенного его действиями ущерба, то это не даст максимального эффекта. Люди, как правило, всегда считают себя недооцененными, несправедливо оскорбленными, склонными считать позицию руководителя предвзятой. Шариф поступал несколько иначе. Он, наоборот, начинал хвалить подчиненного, говорить о его заслугах, но в определенный нужный момент озвучивал тот или иной проступок, просчет. Но делал он это, искренне сокрушаясь: как такой человек, при всех его немыслимых талантах, вдруг смог так поступить или допустить такое. Не оскорбление, а искреннее сожаление и сочувствие вызывали не менее искреннее чувство вины у собеседника. Как же так, на самом деле? Я, такой весь из себя талантливый и незаменимый, – и вдруг так лопухнулся! Сразу же в беседе начинался конструктивный поворот в сторону исправления ошибки и ее последствий, а не в сторону оправданий и объяснений объективных причин случившегося. Шариф вообще старался в разумных пределах, не перегибая палки, поддерживать в своих помощниках это чувство вины. Главное – чутко балансировать на этой тонкой грани.