— Даже если предположить, что ты говоришь правду, — заметил Калеб, — хотя эту ложь противно слушать, тогда ты находишься в еще большей опасности. Ты об этом подумала? Ты лезешь в «Авалон», суешь свой нос куда не следует. Для меня это лишний повод оставить тебя здесь и сдержать свое обещание.
По выражению ее лица он понял, что Элизабет не подумала о таком повороте.
— Рассуди сама, Лиззи. Мы связаны друг с другом моей клятвой. По крайней мере, до тех пор, пока я не буду уверен в том, что ты решила уйти из коммуны и стать прежней милой деточкой. — В его голосе звучал сарказм. — И ты уж, милочка, постарайся сыграть эту роль получше. Я не очень доверчив.
Элизабет выпрямилась и вздернула подбородок.
— Если ты отпустишь меня прямо сейчас, я прощу тебя. Но, клянусь Богом, Калеб, если ты будешь удерживать меня силой, я не успокоюсь, пока ты не окажешься за решеткой.
Ее угрозы не произвели никакого впечатления. Калеб не собирался ее отпускать. Он должен быть уверен на сто процентов, что она полностью депрограммирована. А к тому времени Элизабет будет только благодарна ему за спасение. Калеб кивнул в сторону вещей и коробок, сваленных на полу.
— Собери свое барахло и спускайся в кухню в семь ноль-ноль. — Он посмотрел на часы. — У тебя двадцать минут. Поможешь приготовить еду и прибрать дом.
Элизабет вскинула брови:
— Ничего себе! Ты меня похитил, держишь взаперти и хочешь, чтобы я изображала из себя домохозяйку? И не мечтай, Рэмбо.
Калеб пожал плечами:
— Тебе выбирать. Кто не работает, тот не ест. И сидит прикованный. — Он побренчал наручниками.
Она довольно долго выдерживала его взгляд, словно раздумывая. Потом решительно прошла к коробкам. Она заглянула в каждую и поморщилась, увидев, что все в них перерыто. Она оставила свои вещи в полном порядке.
— Я там кое-что конфисковал, — сказал Калеб.
— Догадываюсь. Ножи, стекло и тяжелые предметы, — сухо сказала она и внимательно оглядела комнату.
— Ты начинаешь понимать. Я уверен, мы с тобой прекрасно поладим.
Он уже направился к двери, но Элизабет спросила:
— А где мои лекарства?
— Лекарства? — Калеб нахмурился. — Какие еще…
Потом до него дошло, и он разразился хохотом.
Ну, умница! Изобретет подходящую болезнь, и он будет вынужден освободить ее.
Заметив, как она побледнела, Калеб вдруг умолк.
Элизабет тяжело опустилась на край кровати и закрыла лицо руками.
— Они остались в моей комнате в «Авалоне». Ты забрал вещи из моей комнаты?
— Милочка, я же не пригонял туда багажный фургон. Единственный груз, который был мне нужен, чистил унитазы в час ночи.