Руки ее беспомощно упали, глаза были совершенно сухие. От злости Элизабет не могла даже заплакать.
В его сердитом голосе послышалась слабая нотка сожаления:
— Не стоило даже пытаться делать это, Лиззи.
— Как ты мог? Я ведь надеялась, молилась. День за днем! А ты знал, что это безнадежно. Ты дурачил меня! Ну почему, почему, Калеб? Ради Бога, скажи, почему ты не рассказал мне об этой проклятой записке?
Его лицо вдруг стало таким суровым, что Элизабет в страхе отступила назад.
— А ты как думаешь, черт побери? — заорал он. — Мы оба знаем, что я пообещал с тобой сделать, если ты попробуешь убежать. Ты этого хочешь? Хочешь жестких методов?
Он ударил кулаком по буфету, отчего его содержимое зазвенело.
— Надо было сделать это с тобой с самого начала. К черту все цивилизованные методы! — он сделал угрожающий шаг ей навстречу. — А, Лиззи? Что ты скажешь насчет традиционного способа депрограммирования? Только ты да я. Двадцать четыре часа — бац! — и мы с этим покончим, и расстанемся друг с другом по-хорошему.
От этих слов Элизабет вздрогнула, словно от пощечины: «И расстанемся друг с другом по-хорошему!»
Калеб добавил:
— И позволь мне заверить тебя, милочка, если я депрограммирую тебя, ты навсегда останешься депрограммированной. Второй раз тебе не захочется это повторить.
Элизабет не думала, она действовала. В ту же секунду, как он приблизился к ней, она схватила стул и замахнулась на Калеба. Он уклонился, и она со всего маху грохнула стулом по столу, свалив несколько пакетов с продуктами на пол. Она принялась колотить стулом по чему попало. Это было чертовски здорово, пока Калеб не обхватил ее руками сзади и не выхватил стул.
— Довольно! — резко сказал он.
Она отчаянно боролась с ним, ярость придавала ей силы. Тем не менее, он шутя справился с ней, просто обхватив своими мощными руками, словно живая смирительная рубашка.
Элизабет почувствовала, как он дышит ей в затылок, и услышала насмешливый голос:
— Знаешь, ты действительно превосходная актриса. Ты так ловко притворялась слабенькой послушной. Я даже удивлялся, почему ты не пытаешься ну хотя бы выцарапать мне глаза. Если бы ты не нашла записку, я, наверное, купился бы на твои штучки.
Элизабет задыхалась от бессилия. Она принялась извиваться изо всех сил, но Калеб сжал ее так, что она едва могла дышать.
— Думаю, спектакль окончен, — заметил он. — Мы оба вспомнили, что такое настоящая Лиззи.
Калеб повернул ее лицом к себе, и Элизабет неожиданно лягнула его в голень и в то же время попыталась вцепиться ногтями ему в глаза. Он резко схватил ее за запястье и проворчал: