Потом так же мгновенно стянул трикотажные брюки, и она увидела внушительное и пугающее доказательство его желания. Он подхватил ее за бедра и прижал спиной к фанерной стене. Ее ноги сомкнулись у него на талии. Она вцепилась ему в плечи и смотрела в лицо, словно завороженная.
Калеб тоже, не отрываясь, смотрел на Элизабет и медленно проникал внутрь ее. От жгучего ощущения она задохнулась и непроизвольно откинулась назад, вцепившись ногтями в его плечи. Он тут же остановился, еще не овладев ею полностью, на лице у него было написано недоверие и изумление. Калеб смотрел на нее так, словно видел впервые, и Элизабет догадалась: он понял, что стал ее первым мужчиной.
Его тело напряглось, искаженное лицо говорило о том громадном усилии, которое он сделал, чтобы остановиться. Ее тело и душа молили о завершении, но он не внял этой мольбе и выпустил из своих объятий.
Вся дрожа, Элизабет сползла по стене и увидела, как он повернулся и пошел к двери. Он ухватился за косяки обеими руками и, высунув голову наружу, навстречу грозе, подставил ее под ледяной дождь. Вспышки молний освещали его великолепную фигуру. Калеб затряс головой, словно желая прояснить мозги, и поднял лицо навстречу дождю.
Элизабет подползла к тому месту, где лежала ее рубашка, и принялась надевать ее, но мокрый шелк слипался. В панике, полузадушенная, Элизабет, наконец, натянула ее на себя и отбросила с лица спутанные волосы.
И обнаружила, что осталась одна.
Девять…
Калеб сосредоточил все внимание на штанге, которую держал на плечах. Он стоял в тренажерном зале в подвальном этаже дома. Его колени были слегка согнуты, и он медленно поднимал штангу вверх, а затем так же медленно опускал ее, считая каждый выжим. Он знал, что тяжелая физическая нагрузка полезна для его тела и души и поможет прогнать неприятные мысли.
Но пока это не помогало.
Десять… Одиннадцать…
По обнаженной груди стекал пот и щипал свежие ссадины, которые он получил на рассвете, когда лез на дерево…
Двенадцать… за девушкой.
Мысленным взором он видел Элизабет в то мгновение, когда бездумно начал овладевать ею. Она смотрела ему прямо в глаза своими широко открытыми глазами, полными страха и желания. Полными доверия.
Тринадцать… Четырнадцать…
Калеб весь дрожал, но не только от физического напряжения. Когда он думал о том, что чуть было не лишил ее невинности — по-звериному грубо, прижав к стене, — ему становилось дурно от отвращения к самому себе. Черт побери, ты больше не подойдешь к ней!
Слава Богу, что у него хватило выдержки остановиться. В то мгновение, когда он осознал, что делает, понимание всего происшедшего обрушилось на него, как приливная волна. Он понял, почему так долго держался на расстоянии от Элизабет. И главной причиной была ее беспомощность, ее полная зависимость от него.