Икнув, допил шампанское и налил еще.
В голосе Саймона появились жесткие нотки.
— Было 750 тысяч. Не знаете, что уже три года тираж падает? Или вам не говорили?
Крауч слизнул пот с верхней губы.
— Все равно это самая влиятельная газета в Британии.
— Это одна из причин того, что мое агентство тратит больше четырех миллионов фунтов в год, покупая там место. — Саймон вздохнул, будто не желая портить такую хорошую статистику неприятным сообщением. — Разумеется, это всегда можно пересмотреть.
Глаза Крауча спрятались в складках одутловатых щек.
— Часть этих четырех миллионов фунтов идет вам на зарплату, мистер Крауч. Вы когда-нибудь думали об этом? Скорее всего, нет. Во всяком случае, это неважно.
— Да, мистер Шоу, это не имеет значения.
Крауч попытался было уйти, но Саймон удержал его за руку.
— Я еще не закончил. Позвольте объяснить вам как можно проще. Если в ближайшие полгода или в вашей колонке, или, подброшенное другой газетенке, появится любое упоминание об отеле, я изыму рекламу из «Глоб». Всю.
Крауч не донес бокала до рта.
— Не посмеете. В данном случае вы имеете дело не с какими-то мелкотравчатыми кустарями-печатниками, а с английской прессой. Мой редактор этого не потерпит.
— А я не буду иметь дела с редактором. У меня дела с владельцем газеты. Вашим хозяином. — Здесь Саймон повторил предыдущие высокомерные слова Крауча. — Кажется, так говорят у вас? Два-три раза в год мы с ним обедаем. Он весьма практичный человек. — Саймон заметил, как у Крауча затряслась рука. — Осторожнее. Расплескаете шампанское.
— Возмутительно. — Крауч высосал содержимое бокала, что, похоже, подбодрило его. На лицо вернулась презрительная ухмылка. — А знаете, я мог бы вынести эту… эту попытку грязного мелкого шантажа на первую полосу. Ясно? Получится славный материалец. Просто отменный.
Саймон кивнул.
— Согласен. Полагаю, так оно и будет. Но если он вообще появится, произойдут три вещи. Я буду все отрицать. Изыму рекламу. И затаскаю вас по судам. Не газету. Вас.
Оба какое-то мгновение не сводили глаз друг с друга, пока Саймон не нарушил ледяное молчание.
— Еще шампанского?
— Пошли вы на…
Крауч, пошатнувшись, поднялся и нетвердой походкой направился к столику, где сидели «Валиумы». Поговорил с ними, и все трое, бросив косые взгляды в сторону Саймона, поднялись и ушли.
Потягивавшие у стойки пастис Жожо и Клод наблюдали, как Крауч и «Валиумы», презрительно поджав губы, проталкивались к выходу.
— Its sont en colère, les rosbifs,[56] — толкнул локтем приятеля Жожо.
Клод пожал плечами.
По его небогатому опыту, англичан, которых он встречал, всегда что-нибудь не устраивало — то жаркое солнце, то водопровод, то медленная работа на стройке. Они не упускали возможности выразить сдержанное неудовольствие. Но, по крайней мере, большинство их держались вежливо, не то что заносчивые парижане. Черт бы побрал этих парижан! Он осушил стакан и зевнул. Завтра снова пытка — очередная тренировка у Генерала. Задница не зажила еще с прошлой тренировки. Велосипедные седла не для таких гигантов, как он.