Но здесь – не один ряд.
Не менее шести, разнесённых по глубине.
Первые ряды конницы с размаху налетают на заграждения, и там немедленно начинается куча-мала.
Всадники начинают отворачивать коней в сторону.
Ну, скорее всего и там вас что-то нехорошее ждёт…
Так оно и оказалось.
При попытке свернуть вбок, кавалеристы внезапно обнаруживают, что абсолютно аналогичные сооружения стоят также и внутри палаток.
Дорога, таким образом, оказывается разделённой на коридоры. И в эти коридоры продолжает вливаться масса атакующей конницы.
Хрипло ревут трубы.
И по этому сигналу из укрытий по обе стороны дороги поднимаются лучники.
М-м-да… тяжко сейчас горцам. Скорость конница уже потеряла, перепрыгнуть с места, ощетинившиеся остриями заграждения – задача весьма нелегкая. А под непрерывным ливнем стрел – так и вовсе невыполнимая.
Оставшиеся в тылу орденские пехотинцы, бросаются к крайним палаткам. Отчего-то я совсем не удивлен, увидев, как влекомые, ранее скрытыми канатами, из палаток начинают выдвигаться такие же рогатки. Понятное дело, что столь же основательное заграждение, как впереди, здесь устроить невозможно. Но затруднить возможность отхода – вполне по силам. Да и кроме этого, здесь есть ещё один неприятный сюрприз.
Бегом возвращающиеся на свои позиции пехотинцы ордена. Не менее тысячи копейщиков и столько же лучников. А вся кавалерия горцев – к ним спиной.
Пока.
Но скоро они очухаются и ударят на прорыв.
Вот зачем был нужен дым!
Дымзавеса выполняет сразу две задачи.
Дезориентирует атакующих, не позволяя им рассмотреть спешно возводимые заграждения.
И прикрывает возвращение отступивших пехотинцев. И вот этот сюрприз – самый неприятный. Копейщики стоят сразу же у рогаток. Концы копий прижаты к земле, а острия смотрят в сторону горцев. Пусть только перескочат кони через рогатки – и их примут на копья. Запирая выходы из узких коридоров стоят плотные группы копейщиков – не менее десяти-пятнадцати человек по фронту и по шесть-восемь в глубину. Да, остались свободными участки между проходами – там где стоят палатки. Но в них ещё надо как-то попасть! Да и в палатках расположены аналогичные препятствия, так что на лошади там не очень-то поскачешь… А тут ещё и лучники наготове. До копейщиков ещё надо добраться…
Но есть ещё и пехота. Та, которая сейчас изо всех сил спешит на помощь к кавалеристам. Точнее, спешат не упустить свою долю в разграбляемом лагере. Что там сейчас происходит с их товарищами, они не знают. Дым и пыль закрывают от них сейчас всё происходящее впереди. Вот и спешат болезные… бояться, что всё без них разграбят. С высоты своего расположения я хорошо различаю отдельные фигуры. Вооружены они разносортно. Доспехи есть не у всех, оружие самое разнообразное. Кое у кого даже обычные дубинки. Что ни говори, а страсть к наживе – мощный стимул. И даже жизнь своей они готовы рискнуть, лишь бы урвать что-нибудь на халяву. Вы скажете – месть? За убитых товарищей? Щас… Тут ещё родовой строй и чувство локтя распространяется только на своих. То есть – на родственников. Тех, что живут рядом. В одном селении. А пострадавшие роды – чужие, стало быть их и пограбить можно иногда. А про чувство мести вспомнить только в нужный момент. Вот, как сейчас, например.