— Шарапов? Распорядись, чтобы мне быстренько машину до главного вокзала. Полковнику доложи, что я с Еноком и его коллегами срочно выехал к железнодорожникам. С места я ему доложу, и пусть радисты слушают радио, этих, из РИАСа[6]. Прошлый раз они выдали сообщение чуть ли не через пять минут после бидерицкого взрыва. Помнишь?.. Ну все.
Одеваясь, снова подумал о РИАСе. Тут и в самом деле может проявиться определенная связь, если радиостанция снова первой и сразу продемонстрирует осведомленность. Этот младший партнер «Голоса Америки», вышедший в эфир в феврале 1946 года, старался вовсю и уже успел «накидать» в эфир кучу провокационной информации.
— Выхожу! — крикнул в окно Фомин, увидев подошедшую к дому машину, из окошка которой выглядывал шофер.
Енок ждал Фомина на перроне. К каменной стенке прижалась темно-зеленым боком приземистая дрезина «Мерседес-дизель», поставленная на железнодорожную тележку.
— Поехали, — сказал капитан, захлопывая дверцу. — Ничего нового?
— Пока нет. Вахмистр Блютнер — он со вчерашнего дня был по другому делу недалеко от места происшествия — перехватил мотрису. Допросил машиниста подробнее. В общем, все то же. Среди пострадавших три советских офицера. Перегон я распорядился временно закрыть. Разберемся, а уж потом подошлют ремонтников.
— Это точно, — согласился Фомин. — Я вычитал на днях у французского криминалиста Эдмона Локара: «Первые часы розыска неоценимы, ибо уходящее время — улетучивающаяся истина». Давайте прикинем, как мы используем эти первые часы.
Фомин оглядел сидящих в кабине. Коллег Енока он знал в лицо, много раз уже приходилось с ними распутывать разные замысловатые истории.
— Мы с вами и эксперт Линденау осматриваем место происшествия. Остальные ищут свидетелей. Кого-то попросим установить всех служащих, работавших в эту ночь.
— Этим занимается Блютнер, — сказал Енок. — Только, мне думается, не там лежит кончик, за который можно уцепиться. Искать нужно на перегоне...
— Подъезжаем, — громко сказал водитель. — Вон повреждена правая рельса, а вокруг черное пятно.
— Не пятно, дружок, а довольно солидная воронка, — заметил Енок, прижавшись лбом к переднему стеклу. — Стоп! — скомандовал он.
Все выскочили на насыпь.
— Заряд небольшой, — сказал Фомин.
— Сработала мина наживного действия, — доложил Линденау. — Заряд тола граммов на сто. — Он приложил к месту повреждения линейку. — Из рельсы вырван кусок в двенадцать сантиметров восемь миллиметров.
— Мотрисе повезло, — сказал Енок. — Вполне могла соскочить, ведь она достаточно тяжела, а уж о большем составе и говорить нечего, колеса вагонов раздвинули бы рельсы и...