Антоновщине пришел конец. Найдутся ли другие силы, которые сумеют спихнуть большевиков? Было горько и страшно... Понимал: начнется следствие, будут выявлять участников. Найдутся свидетели, расскажут, что он, Морев, принимал участие в пытках и казнях. Эти мысли приводили в дрожь...
К берегу Оки Морев выехал на вторые сутки. Вечерело, река хмурилась. На душе по-прежнему было гадко.
Разделся, переплыл реку. Когда стали узнаваться родные места — прогнал лошадь и через кустарник пошел к большаку. В село осмелился войти только ночью. Собаки встретили лаем, кто-то вышел на крыльцо, окликнул. Потея от страха, прошел мимо. Вот и собственный дом. Сердце екнуло, стало до боли обидно: думал приехать на коне, а получилось — крадучись...
Постучал в окно. Сразу же заскрипела половица — понял, что ждут. Мать кинулась с плачем.
— Тихо! — прикрикнул отец. — Завтра, если будут спрашивать, скажи: был в Питере на заработках.
Днем начали приходить соседи. Морев врал как мог, потом сам задавал вопросы — о земле, о видах на урожай. Понял: быть беде. Год засушливый, посеяно мало. Еще подумал, и слава богу! Им — голод, нам — прибыль...
Прошел месяц. Морев старался никуда не выходить, больше отсиживался и пил — без просыпу, лишь бы заглушить страх. Но страх нарастал: того взяли, этого осудили. Сердце билось тоскливо, настроение совсем испортилось. Доберутся ведь, куда денешься...
Но вот пришло письмо из Казахстана от брата Якова и приободрило, вселило надежду. Крепкое хозяйство, своя мельница, ГПУ не беспокоит. И решил Морев податься к брату, в Петропавловск.
Жизнь здесь пришлась по душе. Никто не тревожил, заработки были весьма приличные, не заметил, как пролетело восемь лет.
И вот письмо. Вечером, вернувшись с работы, Алексей и Яков перечитали его еще раз.
— Ясно... — сплюнул Яков. — Кранты настают. И мельнице моей — конец.
— Что делать?
— Обложили, паскуды, не продохнешь... И семья — ее не бросишь. А ты беги.
— Куда?
— В Маньчжурию. Оттуда — в Японию. Умному человеку везде сладко.
До Благовещенска Алексей Морев добирался долго. Лютые морозы сковали сибирские реки. Голые лиственницы робко жались к сопкам. И только красавицы сосны с ярко-оранжевыми стволами горделиво покачивали вершинами.
Морев мерз, голодал, но чем дальше уходил от дома, тем веселее становилось на душе. А когда в Благовещенске разыскал дальних родственников, успокоился окончательно.
В тот день он отправил брату телеграмму, в которой сообщил, что доехал благополучно.
В течение следующей недели Морев изучал обстановку на границе.
На той стороне Амура раскинулся китайский город Сахалян. От местных жителей Морев узнал, что из Благовещенска в Сахалян родственники ходят друг к другу в гости, зимой — прямо по льду. Жители Благовещенска шьют на заказ одежду и обувь у ремесленников Сахаляна. Не могут пограничники усмотреть за всеми, кто ходит туда и обратно. Задержали вчера днем одного человека посреди Амура. Спросили: