Однажды Екатерина со смехом рассказала Александру о графе Калиостро, наделавшем столько шума в Петербурге. Вообще-то самого графа Ланской даже видел, не на сеансе, а просто разъезжавшим по городу. Молодого человека очень интересовало, действительно ли Калиостро был магом, как ему все удавалось и почему он вдруг так спешно покинул Петербург, если всем нравился. Но ничего объяснять государыня не стала, только посмеялась над увлечением придворных «этим шарлатаном», и все. Чуткий Ланской понял, что дальше расспрашивать не стоит, и при случае поинтересовался у Зотова.
Камердинер внимательно посмотрел на фаворита и поинтересовался в свою очередь:
– Ты хоть у государыни не спрашивал? Или у князя Потемкина?
– Нет, матушка сама сказала о маге, а с князем речи не шло…
– Это хорошо. Государыня с тем магом не встречалась, а вот Григорий Александрович на себе испытал его способности.
– Это как?!
– А вот так! Сей Калиостро взял у Потемкина сумму золота, обещав утроить, если одну треть оставит ему самому. Ну, Григорий Александрович из любопытства и дал ему с сотню монет. Что уж там с ними сделал этот хитрец, не ведаю, только принес в три раза больше и одну треть по праву забрал себе.
– А уехал почему?
– Уехал?.. Супруга у графа больно хороша собой, да такова, что ее возраст не брал совсем. Ходили слухи, что граф тайну некую знал, зелье варить мог, чтобы молодость возвращалась. Может, князю нашему молодость и не нужна была, а вот графиней увлекся… – Захар Константинович опасливо оглянулся, хотя прекрасно знал, что Екатерины во дворце нет, уехала, и рядом никого тоже. Ланской понял, что ревность со стороны государыни к Потемкину была нешуточной и гнев, видно, тоже, и для себя твердо решил, что никогда не подаст ни малейшего повода для ревности своей богине.
– А правду говорят, что Калиостро выехал сразу изо всех застав Петербурга одновременно?
– Слышал я такое, только мыслю, денег у графа было немало, а нанять несколько карет и нарядить в большущие парики нескольких актеров не задача. Правда, полицмейстер поутру на доклад прибыл с весьма озадаченным видом…
Великие князья уезжали в путешествие по Европе. Павел Петрович был спокоен, а вот Мария Федоровна отправлялась точно в последний путь, она так целовала своих мальчиков, так сжимала их в объятиях, что Костя даже возмущенно разревелся. Княгиня упала в обморок, и в карету ее отнесли в бесчувственном состоянии. Дворня шепталась, мол, точно предвидит что дурное. Неужто не вернется?!
Ланскому тоже было страшно, а вот Екатерина недовольна, им предстояло путешествие, отправиться в которое можно только мечтать. Дети дома под присмотром, чего же переживать? Государыня составила план путешествия сама и весьма гордилась тем, что получилось. И Европа должна узнать Павла Петровича, и он Европу. Чтобы принимающим не пришлось устраивать пышные официальные приемы, путешествовали под именем князей Северовых, это было принято, совсем недавно также под чужим именем (Фалькенштейна) приезжал в Петербург император Иосиф. Единственное, что категорически запретила Екатерина, – навестить так любимого Павлом императора Фридриха в Берлине. Почему? Едва ли она сама отдавала в этом отчет. Просто нутром чувствовала, что сын скатывается к пристрастиям отца – муштре и солдафонству по прусскому типу. Одного не учла умная женщина – запретный плод всегда слаще привычного.