Надо признать, что этому «кабинету» доставалось сполна, даже в самые спокойные годы правления императрице приходилось решать столько вопросов, хотя и полагаясь на доклады своих многочисленных толковых и не слишком советчиков. Но ведь последнее слово оставалось за ней…
Через несколько лет в приемную Григория Александровича пытался пробиться оборванный, грязный человек, утверждавший, что ему совершенно необходимо поговорить с «Грицком». Конечно, охрана гнала настойчивого старика в лохмотьях и прогнала бы, мало ли таких попрошаек, всем не поможешь, но голос необычного посетителя услышал сам Григорий Александрович. Князь выглянул в окно:
– Э, Тимофей Петрович, ты ли?
Старик обрадованно поднял подслеповатые глаза:
– Грицко!
– А ну пустите!
Стража расступилась, и старик зашаркал остатками чуней, видно, развалившихся в долгой дороге, по дорогущему паркету. Слуги недовольно косились, натащит тут грязи. Но сам Потемкин обнял гостя, невзирая на его лохмотья и неприглядный вид. Увидев князя в парадной одежде (Потемкин собирался на выезд), посетитель все же смутился:
– Экой ты стал…
И по имени уже не назвал. А Григорий Александрович поинтересовался:
– Ты один в Петербурге или еще кто из деревни здесь?
– Один я… Пешком дошел на тебя посмотреть. Сказывали, что ты больно высоко вознесся, самой государыне ручку целуешь, но чтоб так… не думали…
Адъютанты Потемкина при слове «ручку» чуть усмехнулись, не только ручки целовал Григорий Александрович.
– Неужто пешком из самой деревни?
– А на чем же, Грицко? Григорий Александрович, – быстро поправился старик.
Потемкин расхохотался:
– Я для тебя был и есть Грицко! Ноне уезжаю, некогда мне…
– Так я пойду, – заторопился старик, – не буду мешать вам, Григорий Александрович. Простите великодушно за назойливость, уж больно посмотреть хотелось, какой стал…
– Э, нет! Куда ты пойдешь? Ты здесь останешься. Пока я у государыни на вечеру буду, тебя устроят, как надобно, а вернусь, поговорим. Где голос-то твой?
Старик, глаза которого наполнились слезами, развел руками:
– Потерял, Григорий Александрович. И место вслед за голосом тоже потерял. Я тут устроюсь, в уголочке где-нибудь. И подожду, сколь нужно, сколь скажете…
Потемкин махнул рукой адъютанту:
– Пристрой старика, только на его сетования внимания не обращай, сделай все, как надо. Накормите. Помойте, оденьте. Только парадных сюртуков не давай, ему неловко будет, чего-нибудь попроще. Будет отказываться, скажи, я велел.
Когда Потемкин вышел из дома, один адъютант поинтересовался у другого:
– Это кто?
Тот пожал плечами: