Павел Дашков соперником Ланскому не стал, но не потому, что не смог бы, просто Екатерина действительно любила своего Сашу за душевность, а сам Дашков вовсе не соответствовал идеалам собственной матери, он пристрастился к питию, был отправлен к Потемкину и, в конце концов, умудрился жениться без материнского на то согласия на купеческой дочке, чем вызвал родительский гнев. Дашкова, лелеявшая мысль о блестящей карьере своего ненаглядного Павла, не смирилась с таким поступком, своего благословения на этот брак так и не дала (молодые обошлись без него), сына не простила. Даже когда он умирал, мать не приехала к смертному ложу Павла, чтобы не встретиться с ненавистной невесткой. Совершенно не сложилась жизнь и ее дочери… Материнские старания и жертвы пошли прахом, и сын, и дочь не оправдали никаких ее надежд. За обоих она едва успевала выплачивать долги, семейная жизнь их не состоялась, карьера тоже.
Неудачу в воспитании детей Екатерина Дашкова с лихвой окупила блестящей деятельностью на посту, на который ее определила императрица. На одном из балов Екатерина таинственно сообщила бывшей подруге, что нашла ей поприще для деятельности, но сразу всего не рассказала, заставив изрядно помучиться любопытством. Зато когда открылась, изумлению Дашковой не было границ. Екатерина предложила ей возглавить… Академию наук!
Женщине… академию… Такого не видывал никто и в просвещенной Европе!
– А что нам Европа, у нас своего достаточно, чтоб с нас пример брать! Пусть и берут.
Дашкова, набивая себе цену, пококетничала, уверяя, что у нее недостаточно сил, чтобы справиться с такой задачей. Но ожидаемых уговоров не последовало, Екатерина слишком хорошо помнила свою подругу: если ее начать убеждать, то придется делать это всю оставшуюся жизнь, вернее, назначение примет, но будет еще лет десять вспоминать, как ее умоляли. Пожав плечами, старшая Екатерина спокойно ответила:
– Ваши слова лишь утверждают меня в мысли о верности принятого решения.
Видя, что дифирамбов не дождется, Дашкова согласилась и обратила свою неистощимую энергию на приведение в порядок крайне запущенных дел академии. Справилась она с честью! Причем сами академики приняли столь необычное над собой предводительство на удивление спокойно и согласно. Дашкова в первый же день дала понять, что намерена поощрять настоящие заслуги перед наукой, а не пронырливость, заметив, что Эйлера все время оттесняет какой-то нулек, она предложила знаменитому математику сесть, где понравится:
– Сядьте где вам угодно. Какое бы место вы ни избрали, оно будет первым с той минуты, как вы его займете.