Виктория, которой было очень горько из-за испорченного праздника, залилась слезами окончательно.
Каждый шаг, каждый взгляд, каждое слово под надзором… Все ограничено и определено, никто чужой не должен приближаться к принцессе, потому что может оказаться замечен в неподобающих связях. Молчать и слушать, слушать и молчать, ежедневно записывая в дневник события минувшего дня и важные мысли, которые пришли в голову. Записи в дневнике тоже под контролем, потому принцесса знает, что именно должна чувствовать и думать. Мысли и чувства правильные, записи тоже. А что касается событий, то их практически нет. В Кенсингтонском дворце один день похож на другой, как близнецы братья, да нет, у близнецов характеры бывают разными, а здесь не менялось ничего. Сегодня, как вчера, а вчера, как позавчера, и завтра будет, как сегодня. Даже спуск по лестнице за руку с кем-то из взрослых, точно она сама не способна нормально передвигать ногами…
Все общение ограничено герцогиней, сэром Конроем, его женой и дочерьми, леди Флорой Гастингс и дорогой Лецен. Лецен держалась рядом со своей любимицей изо всех сил, несмотря на то, что ей устроили просто невыносимую жизнь, обращались грубо и бесцеремонно в надежде, что не выдержит и покинет Кенсингтон. Но та не сдавалась. Время от времени Виктории приходилось закатывать матери скандалы, требуя оставить в покое дорогую Лецен, пока помогало, но надолго ли?
Ограничив для принцессы все, что можно, подвергнув ее жизнь тотальному контролю и досмотру, сэр Конрой решил, что пора претворять в жизнь и вторую половину плана – организовывать путешествия по стране с посещением аристократических фамилий в разных графствах. В первую поездку отправились уже в конце лета.
Прекрасная возможность отдалить принцессу от ее гувернантки, ведь баронесса Лецен осталась дома. С герцогиней и ее дочерью поехал только сэр Конрой со своей дочерью. Предварительно энергичный ирландец оповестил о поездке наследницы престола прессу, потому в числе сопровождавших оказалось немало журналистов, готовых рассказывать читателям о каждом шаге юной принцессы.
Такого Англия еще не видела, потому газеты раскупались мгновенно. У них такая принцесса… ах эта будущая королева… она очаровательна… прилежное, не избалованное дитя… принцесса Виктория отличается прекрасным воспитанием… она мила, приветлива, скромна… она совсем не такая, какими были предыдущие короли… ах какая у нас будет королева! Осталось только потерпеть… немного… чуть-чуть… король немолод…
Первые сообщения король Вильгельм читал почти со смехом, тем более нашлись те, кто воочию видел это явление и пересказал его в красках. Смеяться было над чем. Герцогиня, почувствовавшая, наконец, себя в центре внимания (это ничего, что она лишь приложение к дочери), постаралась блеснуть. На официальных приемах она, оправдываясь волнением, с сильным немецким акцентом читала по бумаге заранее заготовленные Конроем приветствия и слова благодарности, точно не вдовствующая герцогиня, а вдовствующая королева. Дочь при этом пряталась за широкими юбками матери и привычно молчала. Она улыбалась встречавшим людям, приветствовала их, но не больше.