Поведение сэра Конроя, а под его влиянием и герцогини Кентской становилось все нетерпимей, потому что здоровье короля ухудшалось на глазах, он таял, уже не вставая с постели. Король Вильгельм словно выполнял свое обещание дотянуть до совершеннолетия принцессы.
Конрой решил сохранить хотя бы то, что и так имел, он предложил назначить себя официальным секретарем наследницы престола. Странно, потому что все прекрасно понимали, что жить королю осталось совсем недолго и, став королевой, Виктория должна будет делать новые назначения. Но сэр Джон рассчитывал остаться и при королеве тоже.
Принцесса воспротивилась, теперь, когда они с матерью практически не общались, притом что спали в одной комнате, Виктория решила освободиться и от опеки Конроя. Герцогиня все же вмешалась:
– Почему вы не хотите назначить нашего давнего друга своим секретарем?
– Зачем ему эта должность?
Герцогиня Кентская не выдержала, в ее голосе зазвенел металл:
– Но сэр Джон и так выполнял эти обязанности, бескорыстно, заметьте. Я сожалею, что вынуждена констатировать: моя дочь неблагодарна! Если бы ни помощь сэра Конроя, разве могли бы состояться ваши поездки по стране, ваши встречи с самыми разными людьми, разве об этом знали бы газетчики? И вот она благодарность за долгий труд для вашей пользы. О-о… я знаю, чьи это советы! Баронесса никак не может простить, что в ее услугах прекратили нуждаться, эта интриганка почувствовала, что сэр Джон понял ее сущность и отказал в своем доверии…
Герцогиня еще могла бы долго возмущаться по поводу недостойного поведения баронессы, прослужившей у нее столько лет, но принцесса не позволила матери этого сделать:
– Мы говорим о сэре Конрое. Я не думаю, что мне нужен секретарь сейчас, вот когда я стану королевой… Я посоветуюсь с бароном Штокманом по поводу какого-либо назначения для сэра Джона Конроя, если уж ему так хочется мне служить…
Последняя фраза была сказана довольно ехидным тоном, Виктория уже не чувствовала себя такой одинокой, рядом была не только верная Лецен, которая, впрочем, умела только ахать, а противопоставить напору Конроя ничего не могла, но и барон Штокман, не зависевший от Конроя и герцогини, а потому более свободный в выражении своих мыслей.
Упоминание барона добавило ярости герцогине.
– Поздравляю! Взамен своим лучшим советчикам, которые столько сил вложили в ваше воспитание и образование, знают, что именно вам нужно, и умеют наставить вас на путь истинный и поддержать в трудную минуту, вы так легко выбрали себе малообразованную женщину и какого-то шведа!