— В дизельном вода!
Не скрою, в эти долгие и страшные мгновения у меня мелькнула мысль: «Ну все, конец». Да и у меня ли одного? Никому из нас еще не приходилось испытывать бомбежки такой силы и точности. Но воля и стойкость людей имели достаточную закалку. Никто не поддался панике. Говорить о том, что никто не покинул своих мест, — излишне. Ведь с лодки «никуда не убежишь, не спрячешься от общей гибели, если она подстережет подводный корабль. Паника, гипноз ужаса могут проявиться здесь в потере самообладания — в беспорядочных, неправильных действиях или в полной пассивности, в неспособности выполнить приказ командира.
Но, повторяю, ничего этого не произошло. Дизелисты загерметизировали отсек, чтобы вода, если ее поступление примет угрожающие размеры, не распространилась по всему кораблю и не лишила его возможности всплыть. Они быстро нашли повреждение во фланце водяной магистрали и устранила его. Вода перестала поступать внутрь лодки.
Когда лодка коснулась грунта, положение уже не казалось мне таким безнадежным. Размер опасности был не столь велик, как почудилось вначале. Решение пришло тут же: остаться на грунте и затаиться. Это пока самый резонный выход. Для того чтобы подвсплыть с грунта, пришлось бы турбонасосом откачивать воду из уравнительной цистерны. Вражеские акустики сказали бы нам за это спасибо. Лучше замолчать, замереть.
Отдаю приказание, чтобы выключили все приборы и механизмы, вплоть до гирокомпаса.
А бомбы продолжают рваться близко. Неужели потек соляр и мы показываем врагу свое место радужными пятнами на поверхности?! После таких взрывов это не исключено. Если будет так продолжаться, придется искать какой-то другой выход. Торопливо обдумываю возможные варианты дальнейших действий.
Питерский тем временем, стоя за прокладочным столиком, вынимает из коробка спички — по одной после каждого взрыва.
К счастью, после пятнадцатой спички взрывы стали оползать в сторону. Что это, случайность?
— Штурман, здесь есть течение? — спрашиваю Питерского.
— Согласно лоции — узла полтора-два, — докладывает тот.
Обстановка проясняется. Значит, действительно из какой-то топливной цистерны просачивается соляр, но, пока он поднимается на поверхность, течение относит его в сторону. А противник этого не учитывает и бомбит прямо по пятнам. Что ж, нам это на руку. На душе становится легче.
Наблюдаю за людьми. Держатся они прекрасно. Подтянут, спокоен рулевой Камкин. На лице — выражение полнейшей готовности выполнить любой приказ. А ведь он совсем молодой подводник — призвали его на флот уже с началом войны. Правда, за плечами у него мореходное училище, и он умеет делать много больше того, что входит в круг обязанностей обычного рулевого. Камкин помогает штурману в ведении прокладки, определяет место корабля навигационным путем и по светилам. Забегая вперед, скажу, что вскоре он стал штурманом лодки, получил лейтенантское звание. А сейчас он держит свой экзамен на подводника, и держит вполне успешно.