— Листья еще не начали желтеть, — произнесла Мерри, когда они уже проехали изрядное расстояние по проселочной дороге, убегавшей в направлении гор и тропы Мохавков. — А через несколько недель все вокруг предстанет в совсем ином виде — листья будут желтыми, красными и оранжевыми.
— И сейчас тут очень красиво, — сказала Мелисса. — Я восхищаюсь великолепием здешней природы. Знаешь, меня часто посещает чувство собственной никчемности, бесполезности, когда я думаю об этой земле и о людях, которые на ней работают. Да, правда, я кажусь себе бесполезной.
— Поль Валери говорит, что главная ценность поэзии заключается в ее бесполезности.
— А кому какое дело до поэзии! — воскликнула Мелисса, словно подтверждая этим восклицанием свою правоту. Но потом она подхватила мысль Мерри. — А ты читала Валери?
— Немного. В школе.
— И он тебе нравится?
— О да! Очень!
— Я тоже когда-то им увлекалась.
— Увлекались?
— Пожалуй, он мне до сих пор нравится. Но только я уже много лет не открывала его. Наверное, стоит опять почитать. Освежить в памяти.
— Мне очень нравится его фраза о курении: «Я люблю, когда дым застилает от меня окружающий мир». Или это Верлен?
— Не помню. Но фраза замечательная. Знаешь, я ведь была похожа на тебя.
— Вы? Неужели?
— Да, наверное. Мой отец тоже был знаменитым, только в другой области. Он был потрясающе красив, и, как тебе известно, очень богат. У него была конюшня рысистых лошадей, яхты, множество любовниц. Но все это неважно отразилось на мне. Я всегда чувствовала себя одинокой. Я очень любила отца, но почти его не видела. А когда видела, то злилась, что его всегда окружали люди, у которых было куда меньше прав на него и которым он уделял всегда больше внимания, чем мне. Надеюсь, я не слишком бесцеремонно лезу тебе в душу?
— Нет, конечно, Вообще-то, когда я спросила, правда ли вы были похожи на меня, я… просто мне стало приятно. Потому что если бы я была… если я похожа на вас, то значит, мне еще есть на что надеяться.
— Ну конечно, есть! Больше, чем надеяться. Можешь быть уверена, что ты вырастешь, окончишь школу и превратишься в женщину. В замечательную женщину, я не сомневаюсь.
— Возможно.
— Безусловно! Даже и не сомневайся. А расскажи мне, что случилось в Лос-Анджелесе.
Мерри молчала.
— Ну, ведь ничего ужасного! — предположила Мелисса.
— Сама не знаю…
— А я знаю. Я же сказала тебе, что мы похожи. Ты знаешь, что я… нет, конечно, ты не можешь этого знать, — что меня изнасиловал двоюродный брат, когда мне было одиннадцать лет?
— Но ведь этот поступок совершили не вы. Вы же ни в чем не виноваты.