— Замечательно! Спасибо! — говорил он. Вот так и надо жить. Пока живется. Вот черт! А ведь живут же дипломированные бухгалтера, и дипломированные фармацевты, и торговцы обувью — хренова туча человечков в коричневых костюмах, с коричневыми усами, которые тянут лямку своей серой житухи — о таких что ни день, то пишут в газетах: одного придавил соскочивший с тормозов паровой каток, другой поскользнулся дома в ванне и сломал шею. А тут еще эта война — как пить дать, война будет! Теперь вся его беззаботная жизнь пойдет прахом.
Он выключил воду, вытерся полотенцем и повернулся к Элейн затылком, чтобы она вытерла ему спину. Потом повернулся к ней лицом — чтобы она так же тщательно вытерла ему перед, и когда она начала медленно водить полотенцем по его животу, он привлек ее к себе и поцеловал. Они пошли в спальню — просторную комнату с камином. Он смотрел, как она закрывает дверь спальни на ключ и снимает платье через голову. Под платьем у нее ничего не было — очень удобно! Он подумал: с такими темпами можно считать, что они уже на полпути к Мексике. Конечно, ей давно пора сдать дочку кому-нибудь на руки. Хоть на время. А если не хочет — пусть проваливает. Или, вернее, он сам ей сделает ручкой — завтра же, рано утречком в Тихуану[8], а там уж прямиком на юг!
Бег его мыслей замедлился, а потом он и вовсе перестал думать о посторонних вещах и стал ласкать ее тело все более и более целенаправленно. Он специально медлил, чтобы она сама попросила оттрахать ее как следует, и обволакивающая вязкость их объятий казалась ему ватным облаком, на котором он парил. Офигительная телка! Ну, вот она уже и просит его. И неторопливо, изящно, легко он взобрался на Элейн и вошел в нее точным мягким движением — так карманный воришка просовывает ладонь в карман зазевавшеюся олуха. Тут они услышали, как хлопнула входная дверь.
— Это еще кто? — спросил он.
— Да это Клара привела Мерри с прогулки. Все нормально. Наша дверь закрыта.
— Хорошо, — сказал он и возобновил привычную работу. Но она ошиблась: все было совсем ненормально, потому что малышка только что видела белочку на дорожке и ей ужасно не терпелось сообщить об этом маме. Она торопливо взбежала по лестнице, громко топая по ступенькам, подошла к маминой спальне и начала барабанить в дверь кулачком, приговаривая, что хочет войти и рассказать о белочке.
В другой раз ему было бы наплевать, но теперь-то он не просто трахал бабу: сейчас очень важно трахнуть ее хорошо, убедительно трахнуть ее, потому что если ему не удастся убедить ее, то он вынужден будет отправиться в Мексику один и слоняться по кабакам в Тихуане; и там он опять ввяжется в драку, опять угодит за решетку, и опять надо будет давать на лапу тамошним ментам, чтобы выбраться из тюряги, и тогда уж, что бы ни случилось, через две недели он окажется без гроша в кармане и потом хочешь не хочешь, а опять придется прыгать с вагона, как сегодня.