— Мы это заслужили, — говорил Фрейзер. — Мы и сделали из них то, что они собой представляют.
Фрейзер был внучатым племянником сэра Джеймса Фрейзера[10]. Ему вообще не нравилась постановка, в которой он согласился участвовать, и особенно не нравилась собственная роль.
— Очень рад слышать, — отвечал ему Джеральд Лестер, режиссер. — Мне бы не хотелось думать, что над нами висит незаслуженное проклятье. Придется переснять весь эпизод.
Это означало, что еще по крайней мере неделю они будут вдыхать пыль от коровьих лепешек, отгонять мух и изнывать от жары, дожидаясь, пока дикари избавятся от оков цивилизации, и что расходы еще увеличатся на пятьдесят тысяч или что-то около того, при том, что они уже давно выбились из бюджета картины. И вот Мередит сидел в своем трейлере, играл с Карлоттой в «Голливуд» и проигрывал.
Как оказалось, и этот съемочный день пошел насмарку. На сей раз масайи сняли часы — за этим проследили Фрейзер и Мобуту, тщательно осмотрев каждого до начала съемок. Но один из воинов потерял набедренную повязку и ничего об этом не сказал. Может быть, он не хотел, чтобы его прогнали со съемочной площадки и лишили доллара, который кинокомпания платила масайям за каждый съемочный день. А может быть, он просто решил так подшутить, может быть, он мстил за то, что ему не позволили надеть часы. Как бы там ни было, на состоявшейся через неделю демонстрации отснятого материала собравшиеся в просмотровой палатке зрители разразились громким хохотом, увидев, что слева от Мередита, за его спиной, стоит совершенно голый воин с устрашающе длинным «шлангом».
— Почему бы не оставить его в кадре? Все равно никто не поверит, что он может быть таким огромным, — предложил Фрейзер.
— Конечно, — согласился Лестер. — Я бы оставил, но тогда в Америке снова, как и двадцать лет назад, вспыхнут расовые волнения. По всему Югу, если не по всему миру, прокатится волна линчеваний.
— Значит, завтра все повторяем? — спросил Фрейзер.
— Естественно, — сказал Лестер. — Ну и работенка, а?
— Да уж! — согласился Мередит. И пошел к себе в трейлер, чтобы сообщить новость Карлотте.
При всей безумной суете, которой всякий раз сопровождаются съемки нового фильма, кинобизнес представляется куда более безумным предприятием. Сотни людей ворочают миллионами долларов ради того, чтобы позабавить и развлечь десятки миллионов людей, и самые незначительные и непредвиденные причины могут иметь — возможно, в силу неких специфических особенностей своего воздействия — самые неожиданные и невероятные результаты.
Так солнечные лучи падают сквозь линзу на лезвие травинки: травинка вдруг сморщивается, обугливается и сгорает дотла. Линза кинобизнеса дает тот же эффект, В линзе кинематографа преломляется свет Мередита Хаусмена.