Лиле Федотовой. Она в курсе.
Полковник Павлов должен быть под постоянным оперативным наблюдением...
Наружное наблюдение поручим Грязнову. Поручать проверку милиции или безопасности — безрезультатно. Они донесения слать будут не нам, а Павлову или его шефу Самсонову, — сказал Турецкий и, заметив скептическую улыбку на лице начальства, добавил: — Ничего такого, Костя, не думай. Грязнов как был сыскарем, нашим парнем, таким и остался.
И третье. Полковник Саргачев.
Саргачева я беру на себя, — подумав, ответил Турецкий.
Звони домой, — улыбнулся Константин Дмитриевич, подвигая телефон.
Привет, Ирина Генриховна! — весело произнес в трубку Александр. — Это опять я, Турецкий! Ладно ладно, не хнычь! Еду!
3
Уголовный мир столицы, директора коммерческих банков, хозяева магазинов, рынков, палаток, паханы чеченской, азербайджанской, грузинской, ассирийской группировок вот уже несколько дней находились в подвешенном состоянии: в столицу прибыл Ваня Бурят. Прибыть-то прибыл, но никто этого не почувствовал. Обычно по приезде Бурята в любой город России начиналась суматоха, одна за другой следовали разборки, появлялись трупы уважаемых людей, а то и крестных отцов. Ваня наводил порядок в своем хозяйстве железной рукой. А тут ни тебе автоматной очереди, ни пистолетного выстрела, уж не говоря о взрывах, спокойно и тихо, как в гробу. «Не к добру, ребятки, ох не к добру! Замыслил чего-то Ваня», — шепотком переговаривались между собой уголовнички, фирмачи и их замы и помы. А Ваня и в самом деле задумал дело большое. Остановился Ваня в Подмосковье, в деревеньке по Ярославскому шоссе с удивительным названием Тишина. Стояла деревенька на берегу речки, в которой водились даже раки, на сегодняшний день редкость большая. Облюбовал Ваня деревеньку из-за названия, заехал, походил, посмотрел, приметил самый большой дом, правда, завалившийся набок, с деревянной, поросшей мхом крышей, увидел и баню, тоже старенькую; познакомился с хозяйкой-старушкой и с ходу предложил обмен или на московскую квартирку, или на новый дом в любом месте, хотя бы и здесь, в Тишине, — месяца не пройдет, как войдет старушка в каменные хоромы. «Коли не шутишь, парень, купи избу-то. Недорого прошу, — бойко ответила бабка. — Вот только сыны у меня. Двое». — «Пьют?» — «Не приведи Господь!» — «Вылечим», — твердо заявил Ваня. Он заплатил бабке в десять раз больше, чем она просила, с сыновьями хорошо поговорили и действительно отучили от водки, приладили к делу, и теперь оба уважаемые люди в Сергиевом Посаде, торгуют в палатках, живут отдельными домами, бабка не нарадуется. Дом выпрямили, поставили на фундамент, но внутри Ваня ничего не тронул, как было, так и осталось: большая русская печь, широкие полати, деревянные скамьи вдоль стен. Напоминал Буряту дом в Тишине родную сибирскую избу.