И хотя по окончании академии Николай Васильевич не получил никакой степени, он вышел из ее стен широко образованным человеком и с гордостью носил на рясе академический значок. Он готовил себя исключительно к пасторскому служению и желал его изо всех сил и от всей души. Однако у митрополита Санкт-Петербургского и Новгородского были на него совсем другие виды.
Тогда вся Россия чрезмерно увлекалась дьяконовским песнопением. За обладание мощным и красивым басом соревновались губернские центры и зажиточные торговые города, монастыри и кафедральные соборы, целые епархии. Дважды в год, на троицу и осеннее заговенье, в древнем городе Мосальске в монастыре проходили, выражаясь современным языком, конкурсы или кастинги, на которые съезжались со всей России архиереи и благочинные, владетельные помещики и толстосумы-купцы, чтобы заполучить себе в храм громогласного и сладкопевного дьякона.
Очень скоро дьякон Николай Баранский стал петербургской знаменитостью. Он — непременный участник торжественных служб всех двунадесяти важнейших церковных праздников. На дьякона Баранского было обращено высочайшее внимание, он вскоре стал протодьяконом. Именитое купечество доплачивало ему от себя солидное денежное содержание. В сослужении с Его высокопреосвещенством Серафимом и его преемниками — митрополитами Антонием и Никанором, протодьякон Баранский проводит все без исключения значимые службы и в Петропавловском соборе — усыпальнице членов императорской фамилии. Вместе с князем Григорием Волконским, младшим сыном министра двора, обладающим не менее красивым басом, Николай Васильевич приглашается на вечера духовного песнопения. Проводились они в дворцовых покоях обер-гофмейстерины, кавалерственной статс-дамы Александры Волконской. Удостаивала их своими посещениями и императрица, венценосная супруга Николая I.
После кончины митрополита Серафима Николай Васильевич неоднократно обращался в Священный синод, к его обер-прокурорам Нечаеву и Протасову с прошениями восстановить справедливость и рукоположить его в священники. На одном из всеподданнейших докладов обер-прокурора Священного синода, бывшего гусара графа Протасова император Николай I наконец-то начертал: «Быть по сему». Вместе с тем, со свойственной ему прямотой отца-командира, добавил: «Протодьяконом он был единственным в своем роде, а священников таких пруд пруди». В дневнике графа Протасова есть о том соответствующая запись. Тем не менее Николай I не оставлял бывшего протодьякона своими милостями. Карьеру в белом духовенстве Н. В. Баранский завершил протопресвитором Тюремного ведомства.