— Мне нравится ход твоей мысли, — серьёзно сказал Оберон, не слушая сына. — Да. Наверное, ты права.
И он так это сказал, что на душе у меня снова стало спокойно. Пусть отец и сын не всегда понимают друг друга, пусть с принцем связана какая-то тайна — но Оберону я могу верить до конца, что бы там ни было.
— Горы. — Король протянул вперёд свой чёрный посох. Я посмотрела, куда он указывал…
То, что раньше казалось тучами, обернулось на самом деле немыслимыми, страшенно высокими, покрытыми снегом горами.
Мы разбили лагерь у подножия скалы, треугольной, похожей на парус. Здесь везде был камень, скалы торчали тут и там, как щербатые зубы. Стемнело моментально, будто выключили свет. Я как раз занималась своими делами в укромном местечке. Выбралась оттуда, на ходу застёгивая штаны, выпучив в темнотищу глаза: ничего же не видно!
Постояла, поморгала, понемногу сориентировалась. Костры, разведённые стражей и поварами, светили тускло: экономили топливо. Можно, конечно, идти на свет, но где гарантия, что по дороге не угодишь ногой в щель, не свалишься в яму, не покалечишься?
— Гарольд? Гарольд, ты где?
В ответ пришёл откуда-то ветер, пробрал до костей, но главное — принёс звуки. Странные, смазанные, жутенькие.
— Гарольд? Помоги мне!
Над королевским шатром вдруг зажёгся круг света. Сразу стали видны и повозки, и карета, и сам шатёр, и люди вокруг…
И Гарольд. Он нашёлся совсем рядом, с посохом наперевес:
— Звала?
— Ну… потерялась, в общем.
— Ты дура, да? «Помоги мне» — это сигнал, что напали враги!
— Я не знала…
— Тс-с-с…
Мы замолчали. Люди у костров молчали тоже; снова потянуло ветром. Крики… звон металла… Грохот… Вопли…
Я вцепилась Гарольду в рукав.
— Что это?
— Эхо, — ответил он шёпотом. — Это ведь граница… Тут ветер носит отголоски всех битв, которые только были на свете. Не обращай внимания, это безопасно.
Держась друг за друга, мы вернулись к повозке, у которой привязаны были наши кони. Пастись тут было негде — и лошади проводили время, сунув морды в мешки с овсом.
— Гарольд… ты не замечал, что принц сегодня странный?
— Будешь странным, на его-то месте…
— А что у него за место?
— Он принц, понимаешь? Такая должность. А он хочет быть королём. Хотя бы в будущем.
— О-о, — от этой мысли мне сделалось неприятно. — Он что же… ждёт, когда Оберон умрёт?
— Перестань. Он порядочный человек, любит отца… Но, конечно, ему нелегко. Ещё высочества эти… от них кто хочешь с ума сойдёт.
Мы подошли к самому большому костру. Стражники без слов подвинулись, давая нам место.
— Что, братцы-волшебники, — сказал тот усатый, что не пустил меня вчера в шатёр к Оберону. — Битву на Перевале слышали?