К тому моменту, когда исследователь появляется на месте событий, семья обычно уже находит наиболее вероятного кандидата на роль предыдущего воплощения души их ребенка. Большинство сельских жителей Индии принимают реинкарнацию как нечто само собой разумеющееся. Прежнюю личность на интервью не пригласишь, поскольку человек умер. Но можно опросить членов его семьи. Если утверждается, будто ребенок узнал свой дом из прежней жизни, или членов той семьи, или характерные черты города, в котором жил, то исследователь опрашивает свидетелей упомянутых встреч или подразумеваемых мест.
Наиболее сильное впечатление производят те случаи, когда родители записывают рассказы ребенка о прошлой жизни до встречи с семьей или друзьями того, кто воплотился в их ребенке. (Такие ситуации – редкость. Среди тех, которые задокументировал Стивенсон, только около 20 основаны на первоначальных записях.) Если письменных свидетельств нет, исследователь вынужден работать с воспоминаниями родителей о рассказах ребенка. Так поступают, чтобы избежать шатких свидетельств – не потому, что сельские жители лживы, а потому, что память может серьезно подводить их. Ее порой уводят в сторону предрассудки и желания самого рассказчика. Что происходило в самом начале: мальчик действительно рассказал о пережитом в прошлом электрошоке (до того, как его родители начали говорить между собой о смерти Вирпала) или, возможно, пересказывает услышанное от них? Он в самом деле говорил, что его убило электрическим током, или же его мамочка, узнав о чем-то, проинтерпретировала факты двусмысленным или ложным образом? Не исключено, что мальчик толковал о корде, подразумевая веревку, а его мать, зная что-то об инциденте с током, домыслила картину происшествия, имея в виду уже электрический провод. Такие ситуации тоже встречаются.
Большинство систематизированных записей Яна Стивенсона включают сводные таблицы, в которых суммируются все данные о прошлой жизни и о людях, о которых ребенок смог вспомнить. Для каждого из подобных утверждений или воспоминаний Стивенсон приводит «свидетельские показания», если таковые находятся. Как правило, такая таблица занимает 8 – 10 страниц, и чтение ее постепенно перемалывает любой скептицизм – по мере того как вы знакомитесь с именами и сведениями, напечатанными мелким шрифтом. Если же вы захотите дать работе Стивенсона окончательную оценку, то вам будет сложно сделать любой вывод, кроме одного – реинкарнация существует.
Скептики склонны отвергать работу Стивенсона априори, и очень немногие берут на себя труд проверить один факт за другим. Один из тех, кто готов проанализировать их, – Леонард Энджел (Leonard Angel), профессор-гуманитарий из колледжа Дугласа в Британской Колумбии. Он выбрал случай с Имадом Элаваром, мальчиком-друзом из Ливана – притом, что сам Стивенсон считает этот кейс одним из самых убедительных. Основное его отличие от прочих, включающих письменные записи, сделанные до обнаружения предполагаемой прежней личности, заключается в том, что документировал рассказы сам Стивенсон. Благодаря этому в записях нет двусмысленных сведений, сделанных под влиянием вторичных факторов. Энджел отмечает, что исследователь нигде не выдвигает утверждений, основанных исключительно на словах мальчика или его родителей. Стивенсон просто записывает, что последние «верят, будто [мальчик] был Махмудом Бухамзи из Кхриби, имел жену по имени Джамиля [эти имена парнишка назвал первыми, а затем не раз повторял] и был смертельно ранен грузовиком после ссоры с водителем».