Две недели спустя после этого сеанса совет Лондонского общества спиритуалистов пригласил миссис Дункан на встречу и сообщил ей о своих подозрениях. Собравшиеся были хорошо вооружены. Прайс принес с собой 11– страничный детальный разоблачительный лабораторный отчет с химическим анализом отрезка дункановской эктоплазмы – той самой, которая, стараниями «проводника» миссис Дункан Альберта, оказалась весьма полезной. (Прайс вспоминал, что этот сеанс чем-то напоминал собрание дам, занятых кройкой и шитьем из благотворительных побуждений: в ожидании появления Альберта все сидели тесным кружком с ножницами наготове.) Затем члены совета предъявили мистеру Дункану фотографию его жены, задрапированной в эктоплазму, а рядом расположили фотографию секретарши Прайса Этель – в той же позе и так же задрапированную в марлю, купленную в магазине Woolworth. Мистер Дункан был не в силах найти различия. В конце концов, 22 июня в «очень доверительной беседе» мистер Дункан согласился: да, эктоплазма могла появляться вследствие регургитации, однако настаивал на том, что то была «подсознательная регургитация».
«Мы, – писал позднее Прайс, – в ответ отметили: в подобном случае, вероятно, миссис Дункан… покупала марлю тоже подсознательно… и упаковку глотала, опять же, подсознательно». Имя доктора Прайса[36] вполне соответствовало его последующему предложению мистеру Дункану, а именно – 100 фунтов стерлингов за то, что миссис Дункан позволит отснять на кинопленку весь акт. Мужчина пообещал приложить к этому все усилия, но следующим же утром семейная пара упорхнула в Шотландию.
Эктоплазма в коробке передо мной датирована 1939 годом. Значит, Хелен Дункан сумела повторить свой трюк по крайней мере еще раз. Возможно, сам образчик – один из последних произведенных ею. К тому моменту минуло уже три года с тех пор, как Мэрджери Крэндон уговорили «уйти в отставку» и взяться за разведение кроликов. Катлина Голигер тоже давно исчезла со сцены. В течение 12 лет в New York Times не появилось ни одной статьи об эктоплазме. Насколько я могу судить, передо мной было ее последнее «прости».
Итак, внутри коробки лежал пакет, обвязанный ленточкой в розовую косую полоску. Я достала его и положила на стол перед собой. Затем потянула ленточку за один конец – медленно, ощущая весь драматизм момента. Так, должно быть, мужчина мог потянуть за шнурок корсета, освобождая от его оков любовницу. Внутри оказалась ткань, но не такая характерная и плотная, как марля или шифон, – скорее она была похожа на сатин, гладкий на ощупь. Пятна на ее поверхности были тусклыми и коричневыми, запах оказался слабым, но различимым. Я размотала сверток, чтобы представить себе размеры – примерно 10 на 3 фута (приблизительно 3 м на 0,9 м. –