— Думала, ты меня убьешь, — с трудом произнесла она.
Он слабо улыбнулся:
— Нет, вовсе не к этому я стремился. — Губы снова вернулись к губам, к жадному, голодному поцелую. Он расстегнул бриджи, погладил ее живот. Рука настойчиво проникла ниже, а пальцы нежно, с неутолимым любопытством исследовали интимный уголок.
— Кристофер, — жалобно пробормотала Беатрикс и попыталась расстегнуть его брюки, однако он сжал запястье.
— Я слишком долго ждал и не могу себе доверять.
Беатрикс уткнулась пылающим лицом в шею, в расстегнутый ворот рубашки.
— Хочу быть твоей.
— Ты и так моя, да хранит тебя Господь.
— Значит, люби меня. — Она принялась покрывать шею лихорадочными поцелуями. — Люби меня…
— Тише, — шепотом остановил Кристофер. — Я и так едва сдерживаюсь, не могу взять тебя здесь: это неправильно, плохо. — Не переставая интимно ласкать, он поцеловал спутанные волосы. — Давай лучше поговорим. Неужели ты действительно позволила бы мне жениться на Пруденс?
— Если бы ты выглядел рядом с ней счастливым, если бы искренне хотел соединиться, то как же иначе?
— Я хотел тебя. — Сильные, властные губы вернулись к губам. — Едва с ума не сошел: я пытался найти в ней любимые черты и никак не мог. А потом начал замечать их в тебе.
— Прости…
— Надо было сразу сказать правду.
— Знаю. Но я очень боялась твоего гнева и думала, что тебе нужна мисс Мерсер. Красивая, светская, кокетливая…
— Остроумная, как кочерга.
— Но почему же тогда ты ей написал?
— Я страдал от одиночества, знал ее плохо, но отчаянно нуждался… в ком-то. А когда получил ответное письмо с рассказом об осле мистера Модсли, запахах мая и октября и прочем… сразу влюбился. Решил, что это другая сторона Пруденс, которую я просто не успел узнать. Разве могло прийти в голову, что чудесные письма написаны кем-то другим? — Он нахмурился и недоверчиво покачал головой.
Беатрикс сокрушенно пожала плечами:
— Я знала, что мои письма тебе не нужны, да и сама я не в твоем вкусе.
Кристофер легко перевернул любимую на бок и прижал к себе: возбужденное мужское естество изнывало от вожделения.
— Чувствуешь? Разве это не свидетельствует об обратном?
Жар напряженного тела лишал способности думать и рассуждать, пьянил, доводил до безумия. Беатрикс прикрыла глаза, уткнулась в неожиданно ставшее родным плечо и спрятала лицо.
— Ты считал меня странной, — пробормотала она глухим, сдавленным голосом.
Он провел губами по шее и добрался до уха.
— Ты очаровательная и любимая. — В нежном шепоте послышалась улыбка.
Она улыбнулась в ответ и тут же вздрогнула от новых ощущений. Кристофер снова оказался сверху и развел бедром ноги, зажег кровь бесконечными нетерпеливыми поцелуями, принялся ласкать сильными мозолистыми руками — руками солдата. Бриджи мешали; резким движением он сдернул их и обнажил женственные молочно-белые бедра.