Эгути не думал, что когда-нибудь снова посетит дом «спящих красавиц». По крайней мере, у него не было такого намерения, когда он пришел туда первый раз. И когда утром, проснувшись, возвращался домой.
Лишь полмесяца спустя Эгути позвонил и спросил, нельзя ли ему прийти сегодня вечером. Ответивший ему голос принадлежал, должно быть, той самой сорокалетней женщине, но по телефону он звучал холодным шепотом, доносившимся из безмолвной пустоты.
— Если вы выйдете прямо сейчас, как говорите, то когда примерно будете здесь?
— Ну, думаю, чуть позже девяти.
— Нет, это слишком рано. Девушка еще не пришла, а если бы и пришла, то не успела бы заснуть…
Пораженный, Эгути молчал.
— Около одиннадцати она уже будет спать, так что прошу вас, приходите к этому часу. — Хотя женщина говорила спокойно и неторопливо, сердце Эгути забилось быстрее.
— Хорошо, я приеду в это время, — в горле у него пересохло.
Эгути хотелось спросить — как бы в шутку, — нельзя ли сделать так, чтобы девочка не спала, чтобы он мог увидеть ее до того, как она заснет, но слова застряли у него в горле, когда он вспомнил о тайных законах этого дома. А поскольку законы эти весьма сомнительны, то и соблюдаться должны неукоснительно. Если их нарушить хоть один раз, дом этот превратится в обычный публичный дом. И тогда угаснут и печальные желания старых мужчин, и их зачарованные сны. Для самого Эгути полной неожиданностью явилось то, как, словно от жарких чар, внезапно затрепетало его сердце, когда по телефону сообщили, что в девять часов слишком рано, девушка еще не спит, а усыпят ее лишь к одиннадцати. Такое чувство испытывает человек, оказавшийся за гранью обыденной жизни. И все это оттого, что девушка спит и ни за что не проснется.
Через полмесяца, неожиданно для самого себя, Эгути решил снова посетить этот дом; он не задумывался, много это или мало, и не пытался преодолеть искушение. У него не было никакого желания уподобляться другим посетителям этого дома, да он еще и не был так стар, как они. Однако первая ночь, проведенная здесь, не оставила у него неприятных воспоминаний. Несмотря на то что Эгути сознавал аморальность происходящего, у него появилось чувство, что никогда еще за свои шестьдесят семь лет он не испытывал к женщине такого чистого чувства, как в ту ночь. Такое ощущение возникло у него утром, когда он проснулся. Видимо, под действием снотворного он проспал дольше обычного, до восьми часов. Эгути лежал, не касаясь своим телом тела спящей девушки. Он наслаждался молодым теплом и легким запахом ее тела. Пробуждение было сладостным.