— Так что за цветок?
— Ты, наверное, не знаком с эльфийскими пророчествами? — без энтузиазма спросил эльф. Я, молча, кивнул. Не приходилось как-то. Даже учитывая мою любовь к всякого рода сказкам. В школе этот момент тоже упустили, про сам цветок рассказали, а вот про какие-то там пророчества, как-то забыли.
— Тогда, — вздохнул Рэйринар, — я немного поясню. Как вы, вампиры, думаете…
— Я не вампир! — машинально поправил я, но эльф старательно проигнорировал это, даже не сбился со своего высокого слога, режущего мне уши.
…- черный цвет для нас обязательно должен означать смерть. Вы, вампиры, ошибаетесь! Черный не может быть плохим, так же как и день не может быть ночью!
Я недоуменно скосился на чокнутого эльфа, понёсшего какой-то бред, словно взбесившийся при моём появлении конь и мысленно покрутил пальцем у виска. У нас, у людей — это недвусмысленный жест сумасшествия. Эльфы вообще поголовно блаженные, наверное, поэтому до сих пор живы. Ну а пока я размышлял над духовным состоянием остроухого, Рэйринар продолжал вещать:
— Для нас, эльфов! — Эльфов он выделил с особой, одухотворенно интонацией. Того и гляди, сейчас взлетит, — черный цвет имеет столько оттенков, что вам, вампирам, и не снилось! Вы, скудоумны и слепы! Но, что-то я не о том…
Я согласно скривился, демонстрируя остроухому свой левый клык. Я тоже очень хорошего мнения о вампирах. Впрочем, как и об эльфах. Но всему же есть предел.
Рэйринар резко схватил со стола чашку с зеленой гадостью и долго, с жадностью, пил, грохнул опустевшую посуду донышком о стол и выдохнул. Даже некультурно вытер рот рукавом рубахи. Я задумчиво поскрёб себя за ухом, придумывая самую действенную отмазку, чтобы как можно быстрее свалить из этого царства умалишенных.
— Так что там, с чёрным цветом? — уточнил я, видя, что эльф «улетел» в какой-то свой мир, да там и остался.
— А? Что? Какой цвет? — удивленно заозирался по сторонам ушастый. Я тихо застонал, уронил голову на грудь и сильно пожалел, что этот демонов росток зацвел. Мда, мне не хватает только прихода демонов и богов для полного комплекта странностей. По-моему, в моём случае, смерть была бы спасеньем. Пойти, что ли, снова попроситься обратно на эшафот?
— Цвёток, черный, — напомнил я.
— Чёрный цветок — это символ величайшей жизни! — без всяких поэтичных описаний дней, которые не ночи, объяснения Рэйринара были куда понятнее. Я даже переспрашивать и уточнять не стал, а то эльф снова перейдёт на личности, как-нибудь некрасиво обзовёт моих наполовину сородичей вампиров и снова ударится в… пару раз головой об стенку ему бы удариться, может тогда мозги на место и встанут. Если там есть чему вставать.