Адольф Гитлер как-то дернулся, почернел лицом, а я запоздало вспомнил, как болезненно он самолюбив, душевно раним, крайне чувствителен к бестактности, вроде той, которую Папа Стив только что себе позволил.
— Извините, конечно…
Фюрер резким движением головы откинул нависшую надо лбом чёлку, часто-часто задышал.
— Вы не допускаете, камарад, что я мог просто… Познакомиться… Безо всяких романов… И Йозеф мне о вас так много имел рассказать! Мне вас хотеть видеть без целей прагматик…
Акцент у него усилился, затем он и вовсе перешел на немецкий, произнес на родном языке несколько фраз.
— Да ради Бога! — смущенно воскликнул я, и вдруг Адольф Алоисович Гитлер… исчез.
Оставался на месте ящик с картошкой, а вождя германского народа на нем не было.
— А как же кофе? — растерянно спросил Станислав Гагарин, обращаясь в пространство.
«Во мудак! — подумал я о сочинителе с досадой и в сердцах. — Выгнал гостя за здорово живешь… Как же ты третий роман напишешь?»
Глава вторая
ХРОНИКА СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
Адольф Гитлер крепко, видимо, осерчал на меня. Вообразив себе, что иначе как литературный персонаж Станиславу Гагарину фюрер и на хрен не нужен, германский вождь не появлялся до тех пор, пока я не поставил последнюю точку в романе «Вечный Жид».
Правда, в бурные дни наших с Агасфером приключений партайгеноссе обозначался некоей тенью Сталина, точнее, видением потустороннего мира, мистическим облаком в штанах, об этом я, правда, не упоминаю в предыдущей книге. И в беседах с Агасфером мы не пытались объяснить поведение двух антиподов, заклятых врагов, русского и немецкого партайгеноссен, а теперь, на Том Свете, закадычных приятелей.
Но так материально, зримо, как воскресным днем 13 сентября, австриец Шикльгрубер передо мною не появлялся.
Почему же я не обращался к образу Гитлера непосредственно и, по-моему, даже не упоминал о нем в романе «Вечный Жид»? Во-первых, как будто и повод к этому не возникал. Во-вторых, пророков у меня и без фюрера хватало. В-третьих, после 13 сентября 1992 года, когда товарищ Гитлер так неожиданно появился у меня в доме и таинственным образом исчез, я был уверен, что третий роман обязательно напишу, и уж там у меня будет возможность рассказать о Гитлере такое, чего никто о нем, а может быть, и сам фюрер, не знает.
Надо сказать, что тень Гитлера, о которой я упомянул выше, мелькала скорее не по страницам романа «Вечный Жид», а в собственном моем сознании, поскольку в эти месяцы я прочитал множество работ о вожде германского народа.
Зачем я всё это читал — не знаю.
Ведь тема «Вечного Жида» не требовала получаемых мною знаний о Гитлере. Наверное, я попросту исподволь уже готовился ко второй встрече с фюрером, полагая, что она обязательно произойдет и последний роман трилогии я обязательно напишу, хотя и понятия не имею, о чем это сочинение будет рассказывать.