— Будем надеяться, — пробормотала Карен, когда из-за поворота показался школьный автобус.
Взвизгнув тормозами, автобус остановился. Двери с шумом раскрылись. Первой выскочила Джули, потом близнецы. За ними Томми с Элли, которые бросились обнимать Джорджию. Как только они направились к дому, на улице появилась машина Расса, возвращавшегося с ленча.
В окружении мужа и детей Джорджия забыла о беременности Гретхен и вспомнила о ней только вечером.
Гретхен стояла у окна столовой. Даже сквозь корявые сучья дубов, которые росли во дворе, она хорошо видела стоявших у обочины женщин. Ей всегда хотелось иметь подруг. Выходя замуж за Бена, она думала, что сможет подружиться с его соседками. Она ошиблась.
Дай им время, говорил Бен. Они смягчатся.
Но они не смягчились. Да, иногда они заходили к ней, как Карен вчера. Но дружбы не получилось. Будь Гретхен пообщительнее, возможно, все сложилось бы иначе, но она всегда была замкнутой.
Ты моя красавица, часто говорил ей Бен. Второго такого, как Бен, нет. Но он умер, и вот она стоит в столовой, прячась за занавески, завидуя дружбе соседок. Гретхен многое отдала бы, чтобы оказаться рядом с ними. Но она им не нужна. Им нужна Джун, спокойная, ласковая и мудрая, которая была им как мать.
Или какая-нибудь дурнушка, чтобы их мужья не заглядывались на нее, но Гретхен и по этой статье не подходила. Ее внешность позволила ей выбраться из сельского захолустья штата Мэн. Внешность — это все, что у нее есть. Нет, уже не все. У нее был Бен. От него ей остался дом. И ценные бумаги. И еще у нее будет ребенок.
Улыбнувшись этой своей мысли, она медленно провела ладонью по животу. Ее ребенок. Только ее. В не таком уж отдаленном будущем она тоже будет стоять у обочины, дожидаясь школьного автобуса. Примут ли ее тогда эти женщины? Быть может, тогда ей будет все равно.
Отвернувшись от окна, она прошла в гостиную. Осторожно опустилась на диван, скинула туфли и стала смотреть на висящую на стене напротив картину.
«La Voisine». В переводе с французского — «Соседка». Свадебный подарок Бена, который купил эту картину в Париже во время их медового месяца — уже только поэтому она могла бы занимать особое место в сердце Гретхен. Но картина ей нравилась и сама по себе. Мягкими мазками пастельных тонов художник запечатлел простую сцену: женщина срезает цветы с розового куста. Она в желтом платье с мягкими сборками на шее и запястьях, за спиной соломенная шляпа. От зрителя ее отделяет белая изгородь.
Что делает эту картину такой чувственной? — думала Гретхен. Просиживая перед ней часами, она пришла к выводу, что чувственность заключалась в отсутствующем взгляде женщины.