На него так не смотрел никто.
И сейчас, вспомнив выражение глаз Надежды, он отбросил вилку, резко схватив бокал, и глотнул коньяка полным ртом, обжигая горло. Тарас давно научился опасаться таких надежд, какие всколыхнули в нем глаза Нади.
"Надежда", Тарас задумался.
Слишком уж символичным показалось ему имя этой девушки, а может коньяк уже начал действовать, одурманивая разум. Он не был суеверным, несмотря на долгие истерики матери. Но так много мелочей…
Глупо, конечно. Но когда Тарас поднялся сегодня днем на двадцать пятый этаж, в поисках нотариуса, чтобы урегулировать вопросы по квартире, он впервые остановился, задумавшись над словом, которое обсуждали сидящие в очереди женщины.
Те говорили о разводе.
Дожевав отбивную, которая оказалась вполне сносной, Тарас помыл тарелку.
Прихватив свой бокал, он опять вышел на балкон, рассматривая вид района в наступающих сумерках. И сам не заметил, как уперся бессмысленным взглядом в окна дома, стоящего за магазином, снова и снова вспоминая последние три года.
Вернувшись в квартиру через час с пустым бокалом, Тарас наконец честно признался сам себе, что не хочет так прожить всю жизнь.
Через два дня
Надя смотрела вслед уходящему клиенту, чувствуя, что щеки уже сводит от приветливой улыбки, которую приходилось удерживать неимоверным усилием.
Как же она устала!
И даже не столько физически, сколько морально. А дополнительная нагрузка по управлению целым отделением во время отсутствия Влада - ни капли не облегчила этого состояния, скорее усугубила.
Радовало только то, что сегодня начальник позвонил и заверил ее в "неотвратимости своего возвращения" в понедельник. А так же разрешил Наде взять отгул на этот день вместо загубленного отдыха в среду.
Три дня. Целых три дня отдыха.
Надя даже боялась думать об этом, чтобы не сглазить, не дай Бог. Но все равно, предвкушала выходные с непередаваемым восторгом.
Но до той счастливой минуты, когда Надя сможет, наконец-то, облегченно вздохнуть, предстояло еще отработать и пережить большую часть дня.
Потерев руками щеки, на которых даже покалывала кожа от перенапряжения, она откинулась на спинку кресла и пару минут просто сидела под прохладным воздухом кондиционера, наслаждаясь кратковременной передышкой. Потом, с некоторым волнением, совершенно неуместным, надо заметить, но с которым никак не могла совладать, потянулась за папкой очередного договора.
На корешке пластиковой папки крупными буквами значилась фамилия Тараса. И именно потому пальцы Нади немножко подрагивали. Пусть она и пыталась себя убедить, что глупо волноваться, просто держа в руках его полис, мысли неслись вскачь, воскрешая в памяти сцену в лифте и то, что Надя ощущала, когда ее касалась его рука.