Джанни осторожно снял с лица ватный тампон и обмакнул его в склянку с мутной жидкостью; отжал его и снова приложил к виску. Скривившись от боли, откашлялся:
— Черт меня побери. Как будто по мне проехал поезд.
— Ты еще легко отделался, — заметил Франко.
На лице Джанни появилась гримаса, очевидно, означавшая улыбку.
— Вообще-то отделался легко. Если бы не пистолет…
Вальтер сидел за столом замдиректора и рассеянно выводил каракули на листке бумаги.
— Посмотрим, какие выводы можно сделать из того, чем мы располагаем. Первое: в той квартире ты повстречался с людьми Перелли. Второе: их совсем не интересовал желтый конверт синьорины Бургер. Они искали какие-то документы. Что это за документы?
— Блестящие выводы, — усмехнулся Франко.
— Что ты собираешься делать? — спросил Джанни.
— Что делать? А делать нечего. Никаких публикаций. Только собирать материал и ждать.
Джанни хотел что-то сказать, но Вальтер остановил ого:
— Я понял: ты имеешь в виду младшую Бургер. В этом смысле можешь быть спокоен. Если бы я захотел сообщить Красту все, что знаю, мне пришлось бы сделать это прошлым вечером. Теперь уже поздно. Но если он узнает, что я что-то скрываю, будет мировой скандал, хотя мы и друзья.
— А что дальше? — спросил Франко.
— Посмотрим, как будут развиваться события. Займемся наркобизнесом, документами и этим синьором Барни Коханом. Возможно, это дешевая наводка, но кто знает…
Вальтер закурил и обратился к Джанни, который одним глазом, полуприкрытым ватой, смотрел на него с дивана.
— Ну, не расстраивайся. Ты думал, что я брошусь на поиски убийцы. Но я журналист, а сыскным делом пусть нанимается Краст — он представляет закон и получает за это деньги. Почему я должен вмешиваться в его дела? Я журналист и занимаюсь журналистикой. Пусть преступниками занимается полиция, а преступлениями — преступники.
Закончив, он нервным движением потушил сигарету.
— Ну, хватит трепаться. У нас куча работы. Завтра займемся гангстерами.
— Публика не очень верит в гангстеров. В сущности она убеждена, что это выдумка киношников.
Вальтер пожал плечами.
— Публика вообще не думает, она только переваривает то, что мы говорим и разжуем для нее.
Он снова повернулся к Джанни, который продолжал хранить молчание.
— Ты знаешь, где находишься? Это храм общественного мнения. Мы движем прогресс. Готовим будущее без мыслей. Без идей. Нирвана, суперконцентрированная суперкультура. Спать, пить, есть и заниматься любовью. Еще делать деньги.