Он вздрогнул, услышав слабые звуки, доносившиеся из спальни, затаил дыхание и напряженно вслушался. Потом поднялся с дивана и, осторожно ступая босыми ногами по холодному полу, приблизился к двери. Положил ладонь на холодную металлическую ручку, помедлил немного и осторожно открыл дверь. Раздался еле слышный скрип петель, и плач прекратился.
В полной темноте Джанни пробрался к кровати, его вытянутые руки коснулись мягких спутанных волос, погладили мокрую щеку и скользнули на теплое обнаженное плечо Марины. Она продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку, и больше не плакала.
— Марина…
Девушка оставалась в той же позе, но тело ее напряглось и застыло в ожидании. Джанни откинул одеяло и даже в полной темноте разглядел белеющее тело девушки.
— Марина, — произнес он совсем беззвучно.
Она медленно повернулась на спину, так же медленно обхватила его шею руками; сначала встретились их лица, потом губы, а потом слились тела.
Комиссар Краст все сильнее сжимал телефонную трубку, будто собираясь раздавить и ее, и этот визгливый голос внутри.
— Я вполне отдаю себе отчет, ваше превосходительство… Но теперь… Понятно. Сделаю все, что в моих силах… дело в том, что… Да, разумеется, пришлю все бумаги… Хорошо. Добрый ночи, ваше превосходительство.
Трубка грохнулась на аппарат.
— Пошел ты… — выругался комиссар, потер пальцами виски и тяжело выдохнул, как вынырнувший из воды пловец. Он чувствовал себя разрубленным на куски. Сколько лет он не ложился в постель? Он отвинтил пробку термоса и налил в чашку крепчайшего кофе.
Назойливое стрекотание пишущей машинки внезапно прекратилось. Не поднимая глаз от чашки и прихлюпывая жидкость, обжигающую внутренности, как смола в аду, Краст слушал, как полицейский за соседним столом шуршит бумагами. Наконец, он посмотрел на человека, сидевшего напротив.
— Прочти, если хочешь, и подпиши, — кивнул он на протокол. Тот, к кому были обращены эти слова, испуганно смотрел на бумагу и колебался.
— Ты что? — спросил Краст. — Уже не помнишь тот телефонный разговор? Или тебе больше не кажется, что у того человека не было испанского акцента?
Человек быстро схватил протокол и, не читая, подписал.
— Теперь я могу идти?
— Проводи его, — обратился Краст к полицейскому. — Потом пригласи сюда Санну.
Он остался один, обмяк в кресле и закрыл глаза, стараясь не думать о постели. Кто знает, сколько еще продлится эта мука и когда он сможет уснуть. Открылась дверь, и раздался бодрый голос Санны:
— Я здесь, комиссар.
Краст встряхнулся и выпрямился.
— Браво. Есть что-нибудь новенькое?