Никола Седнев
В окрестностях Милены
Роман. Журнальный вариант. 2006 г.
Все события, персонажи и фамилии в этом произведении являются вымышленными.
Любое сходство с реальными лицами и фактами следует считать случайностью.
Я уже миновал подъезд, возле которого жался толстенький коротышка с очень похожей на него таксой на поводке, когда услышал сзади неуверенное:
— Виталий Константинович?
Очки-телескопы, круглое лицо.
— Вы меня не узнаете?
Я раздумчиво потер ладонью свой подбородок с многодневной щетиной.
— Что-то припоминаю, — вяло соврал.
— Ой, я же… подождите. Сейчас!..
Я обнаружил, что держу в руке поводок, а толстяк улетучился. Такса печально и преданно взирала на меня, и я ей сказал:
— Вот такая жизнь.
— Ав, — тоненько и деликатно ответила такса, после чего принялась обнюхивать мою авоську с двумя бутылками водки.
— Понятно, — сказал я, — не дурак.
Наконец запыхавшийся толстяк вынырнул из подъезда.
— Вот! — воскликнул он и протянул мне фотографию. — Меня зовут Фима! А это вы забыли забрать, ну, фотку! Вот я хранил. Вы все не появляетесь и не появляетесь...
Я стоял на улице пустынного, от ранних холодов будто вымершего города, ветер гнал по мостовой вместе с жухлыми листьями обрывки газет, пластиковые стаканчики, одно из окон «хрущевки» напротив было распахнуто и периодически хлопало рамой на сквозняке, где-то в давно нестираных облаках сдержанно гудел самолет, а передо мной был снимок, который я видел впервые, и на нем рядом со мной в объектив смотрела Милена.
* * *
Более положительных персонажей, чем Ирина Владимировна и ее родители, я не встречал.
Они были избыточно честны, потрясающе совестливы, на редкость религиозны, до неприличия порядочны и оттого умопомрачительно неправдоподобны.
Любимой фразой Иры было: «Мы живем с тобой во грехе, Виталий...» Другая сказала бы просто — хочу замуж.
Подъехать близко к парадному длиннющей многоэтажки, из-за изгиба именуемой в народе «клюшкой», где жила Ира, не удалось — там все было разрыто, перманентный ремонт теплотрассы, и я припарковал свою «девятку» у начала рва с обнаженной трубой.
Ира открыла мне дверь квартиры и тут же обрадовалась:
— Ой!.. Здравствуйте!
— Когда ты уже отвыкнешь говорить мне «вы»? — спросил я, входя. — Предки дома?
— Ой, ну почему «предки»? Родители... — мягко усовестила она меня. — Они в церкви.
— Когда придут?
— Минут сорок у нас точно есть, — сказала она, взглянув на часы, затем потупилась и покраснела. Я обнял ее. — Ой, подождите, — высвободилась она, — я шторы закрою...
При свете Ирина Владимировна не могла — стеснялась своей некоторой склонности к полноте.
