* * *
Милена сидела в салоне «Стилист» (писатель прошлого века, во всяком случае того его периода, когда танцы еще назывались танцы, а не дискотека, будучи перенесен машиной времени в сегодняшний день, подумал бы, читая вывеску, что здесь собираются почитатели и последователи великих стилистов — Бунина, Набокова), запрокинувшись на подголовник, ненавязчиво переходивший в никелированное корытце, которое в данный момент использовалось двумя девушками в фисташковых халатах и лимонного цвета резиновых перчатках для покраски Милениных волос (это я нафантазировал, меня ведь там не было). Рядом с ней Дора Филатова закончила разговор по мобильному телефону.
— Ой, а можно я тоже позвоню? — спросила Милена. — А как тут набирать номер? Хорошая штука, надо будет и себе купить. Алло-о!
Здесь мой вымысел заканчивается, вновь начинается реальность, данная мне в ощущениях.
— Алло! — отозвался я у себя дома.
— Приветик! — сказала Милена.
— Здравствуй. Ты где?
— Мне тут волосы красят, брови щиплют и все такое. Слушай, ты можешь за мной заехать часика через два в магазин?.. Дора Григорьевна, в каком магазине мне будут покупать туалэты? — последнее слово, очевидно подражая Доре, она произнесла на утрированно-французский манер.
* * *
Первое, что я увидел в магазине готовой дамской одежду — через щель между не до конца задернутой занавеской и краешком примерочной кабинки — сиреневое с непонятными письменами платьице Милены, сиротливо свисавшее с крючка.
Кроме Доры Филатовой, присутствовало с десяток членов ее съемочной группы. Я поздоровался.
— Добрый день, коллега, — сказала Дора. — Милена, Виталий Константинович пришел.
Над кабинкой вознеслась кисть Милены и помахала в воздухе. Когда Милена вышла, я впервые по-настоящему осознал, что она ослепительно красива.
— Знал, что косметика меняет женщину, но чтобы настолько!
— Ей идет, правда? — оживилась Дора. Я промолчал.
— Приветик! — сказала Милена и, подбежав, подставила щеку для поцелуя. — Просто раньше ты меня не видел накрашенной.
— А как вам прическа? А такой цвет волос? — весьма польщенная моим комплиментом в адрес Милениного макияжа и напрашиваясь на дальнейшие похвалы своей работе, спросила гримерша по фамилии Кучерявенко, особенно уместной, когда она завивает актрисам волосы.
— К лицу, — оценил я. — И эта юбка ей к лицу.
Пенсионер Трухнин стал гоготать и показывать мне поднятый вверх большой палец, повторяя:
— Юбка к лицу! Хорошо! Юбка к лицу! Пять баллов!
— Теперь давайте попробуем вон тот блузон, — сказала Дора.
— Шифоновый? — уточнила художница по костюмам.