– Фёдор Фомич, а можно я пока в аппарат залезу – страсть, как хочется поглядеть, вы ж обещали…- слёзно простонал Ломакин, словно ребёнок, которому сто тысяч раз подряд обещали конфету, но всякий раз говорили «отстань, обожди, после».
– Ну, раз обещал – валяй Петь! Только, чур – уговор: ничего руками не трогать, – старался я хоть как-то через третьи лица разрядить пока неизъяснимую напряжённость между мною и Кузьмичом, разумеется, дистанционно тут же включив так называемую блокировку «от дурака», свято помня, про гениальность и неуёмную тягу ко всему новому и неизвестному Ломакина.
– Да что вы – ни в коем разе! – завизжал от, наконец, снизошедшего на него счастья кузнец, словно ему на десять минут разрешили заглянуть в тайную книгу мироздания.
– А нам… можно? – робко спросили богатыри-близнецы, глядя на радостно прыгающего в сторону «малютки» кузнеца.
– Легко! – но условие, братцы, то же: рукам воли не давать, – продолжал я разряжать обстановку, будучи на 200% уверенным, что через люк они чисто физически не протиснутся, в отличие от худосочного и мелкого Ломакина.
– Угу! – облегчённо и весело, сотряс густой ночной воздух, уникальный в своём роде дует одинаковых с лица чудо-богатырей, и, вдавливая сапожищами 48-го размера дремлющую почву к центру Земли, синхронно направились вслед за Петром.
– Зря ты, Федь, их так балуешь – отломают чего по глупости или любопытству – опять чинить, – попенял меня Кузьмич, – а теперь особенно и негде – в деревне-то до сих пор милиция шастает – улики всё ищут.
– Не сломают, Иван Кузьмич, материал такой, что хоть под стотонный пресс пускай, хоть лазером режь – ничего аппарату не будет, – пусть уж ребята поглядят напоследок – такого они никогда в жизни больше не увидят,- продолжал я либеральничать ради разряжения непонятно напряженной для меня атмосферы, пренебрегая техникой безопасности.
– Тебе видней, – мрачновато резюмировал егерь, может быть, сверхтонко намекая мне на давешнюю аварию и последующий ремонт «малютки» в связи с чем, собственно, непредсказуемая судьба и свела нас друг с другом.
– Так чем всё же дело в кузнице кончилось: обошлось или как? – повторил я вопрос, который не давал мне покоя, присев на пенёк у костра между егерем и Наденькой, когда Ломакин и братья с горящими глазами и почёсывая никак не убирающиеся в карманы руки, удалились, как новую игрушку, тискать «малютку».
– Да как сказать… – всё так же прохладно и крайне продолжал егерь, – как видишь, все живы, здоровы и…даже на свободе. Василич, конечно, поревел яки медведь на пчёл, что ворота ему сразу не открыли, но, ни к чему больше не прицепился – Петька сказал, что ты на экспериментальной ракете улетел в неизвестном направлении, а на нет, мол, и суда нет. Ну и колесовал он с апричниками ни с чем прочь, пообещав, правда, прикрыть всю нашу научную компанию.