— Пуск ракет произведен.
Сделав неполную петлю, Джон развернулся в сторону второго корабля и, к удивлению, увидел, что вместо того, чтобы, пользуясь моментом, зайти противнику в хвост, этот на полной скорости мчался прочь.
— Накачка активных элементов лазеров произведена. Цель вне зоны досягаемости.
«Трус, бросил товарища, — глядя в увеличивающиеся цифры расстояния до объекта, подумал Хаксли. — Какой — нибудь желторотый юнец, который первый день за штурвалом. Салага. Маменькин сынок».
Но, несмотря на презрение к пилоту удаляющегося корабля, он не помчался догонять его. В этот миг пространство за бортом изменилось, и Джона наполнило невыносимое чувство безраздельной тоски, которое возникало при близости чьей — либо смерти. Это чувство с каждым разом усиливалось, безжалостно терзая душу ноющей болью.
«Да, так и есть, — глядя на показатели приборов, понял он, — ракеты попали в цель».
Джон включил экран заднего обзора. На черном полотне между созвездиями расплывалась серебристая клякса дыма и газов, из ее центра в разные стороны, оставляя клубящиеся следы, разлетались огненные осколки.
Сколько раз Джон видел картину смерти и сколько раз давал себе слово никогда больше не смотреть на чью — то гибель. Но в этой медузе, подсвеченной желтоватыми лучами солнца и словно живой, шевелящей уродливыми щупальцами, было нечто гипнотизирующее. В такой же страшной кляксе остался его друг, с которым Джон окончил летное училище. Впрочем, та была красного цвета, потому как бои происходил возле красной звезды.
Перед глазами Джона вновь возникли картины той схватки всполохи пламени, вспышки орудии крейсеров, звенья эскадрилий истребителей, проносящихся в пространстве, а в наушниках, выплыв из прошлого, зазвучал вопль Макса: «Джон! Помоги! Помоги…»
— Хаксли! Ты что, оглох?! — вывел его из состояния оцепенения окрик штурмана.
— Я здесь, — отозвался Джон сиплым голосом.
— Чего ты второго упустил? Догнал бы салагу!
«Нет, он не салага. Он просто боится смерти… так же, как и я», — подумал Джон. И эта мысль показалась ответом на вопросы, мучившие его последние дни войны.
«А почему я боюсь смерти? — возник в мозгу следующий вопрос. — Ради кого мне жить?»
Молодой лейтенант сидел перед экраном радара на борту звездолета — матки. Вальяжно развалившись в кресле, он расстегнул ворот комбинезона со штурманскими нашивками и отправил в рот розовый пластик жвачки.
— Хаксли! Следуй в зону Z–2! — заработав челюстью, приказал он в микрофон.
Ответа не последовало.
— Хаксли! — раздраженно окрикнул пилота штурман. — Черт бы тебя побрал! Где ты! — Взгляд штурмана метнулся к экрану, где перемещалось множество разноцветных точек. — Все в порядке, — произнес он для себя, и уже в микрофон. — Джон Хаксли, отвечайте!