Но он все-таки умудрился без приключений доставить Молли по нужному адресу. И даже не забыл дать ей номер своего мобильника, чтобы она могла вызвать его по окончании встречи. Потом, как идиот, сидел и смотрел ей вслед, и если бы не яростные гудки и ругательства, которыми осыпали его нью-йоркские водители, Алек просидел бы так до тех пор, пока Молли не вернулась бы.
Подавленный тем, в какого дурака он стремительно превратился, Алек доехал до ближайшей стоянки, припарковался и со вздохом откинулся на спинку сиденья. Ему следовало сдерживать свои эмоции. Вместо того, чтобы прямо ответить на его вопрос, Молли стала еще загадочнее и… очаровательнее.
В голове у Алека звенело от мыслей о Молли. Тут уж было не до учебников, которые он всегда возил с собой.
Молли сидела в красном кожаном кресле в офисе Бенджамина. Ее рукопись, перетянутая тонкой эластичной лентой, лежала на столе. Бенджамин внимательно смотрел на Молли сквозь толстые стекла очков, и на его лице не было и тени улыбки. Глядя на него, Молли решила, что не хочет обсуждать рукопись. Вероятно, она никогда не захочет даже вспоминать о ней.
— На улице просто весна, — начала она. — Я даже не взяла пальто. Здесь всегда так тепло в апреле?
— В общем-то нет. Послушай, я прочитал твою рукопись…
— Я ни разу не бывала здесь летом, и мне просто не терпится погулять по пляжу, купить…
— Молли, мне очень жаль.
Она почувствовала внезапный холод в груди.
— Книга… э-э… требует доработки? — Молли прочистила горло. — Хорошо, я попробую…
— Мне хотелось бы верить, что ты можешь ее исправить.
Молли уставилась на агента.
— Конечно, я могу ее исправить! Я профессиональный писатель: скажи мне, что надо переделать, и я переделаю.
Может быть, это кошмар и она вот-вот проснется? Молли ущипнула себя за руку — не помогло. Она по-прежнему сидела напротив грустного агента с седеющими волосами, которому не нравилась ее книга.
— Я так понимаю, ты хотела написать историю о женщине, которая исследует свои сексуальные фантазии.
— Да, что-то вроде того. — И Бенджамин явно считал, что Молли это не удалось. Она сглотнула. Что может быть ужаснее, чем выслушивать, как мужчина преклонных лет говорит тебе, будто ты не сильна по части эротических сцен! Голубые глаза Бенджамина были полны сочувствия. Но Молли не хотела сочувствия — она хотела, чтобы «Нью-Йорк тайме» внесла ее книгу в десятку бестселлеров.
— Она не сексуальна, — открытым текстом сказал Бенджамин.
Молли содрогнулась. Стоп, а что может сам Бенджамин знать о сексе? Он женат с тех пор, как президентом был Никсон. Наверно, и не помнит, каков из себя жаркий, страстный секс!