— Если тебе не нравится эта затея, то я могу забрать его себе.
— Ты принес мне щенка?
Эйдан переступил с ноги на ногу.
— Полагаю, я должен был сначала спросить, нужен ли он тебе. Я хотел удивить тебя и…
Он замолчал, когда она осела на землю, взяла щенка на руки и залилась слезами. Как правило, он не имел ничего против слез, но эти стали полной неожиданностью, и не было понятно, по какой причине. Чем больше песик прижимался к ней и вылизывал ее лицо, тем крепче Джуд сжимала его и плакала еще горше.
— Ох, дорогая, не надо так. Теперь a ghra, нет нужды плакать, — он присел на корточки, достал платок и протянул ей. — Тише, это все я виноват.
— Ты принес мне щенка, — она так плакала, что пес начал сочувственно подвывать.
— Я знаю, знаю. Извини. Я должен был сначала все обдумать. Ему будет хорошо в пабе, это не проблема.
— Он мой! — Джуд чуть ли не свернулась вокруг щенка, когда Эйдан наклонился к ней. — Ты дал его мне, значит он мой!
— Угу, — осторожно произнес Эйдан. Всевышний, не женщина, а загадка. — Значит, ты хочешь его взять?
— Мне всегда хотелось щенка, — рыдала она, раскачиваясь.
Эйдан запутил пятерню в волосы и, признав поражение, сел рядом.
— Правда? Так почему не завела?
Наконец, она подняла залитое слезами лицо. Глаза все еще были на мокром месте.
— У моей мамы кошки, — выговорила Джуд, икнув.
— Ясно, — ага, точно так же, как если смотреть сквозь пар от миски горохового супа. — Ну, кошки милые создания. У нас тоже есть.
— Нет, нет, нет, эти как члены королевской семьи. Великолепные, отрешенные, чопорные и прилизанные. Сиамские чистокровки, они, правда, красивые, только я им никогда не нравилась. Я просто хотела глупую псину, которая будет портить мебель, жевать мою обувь и… И любить меня.
— Думаю, ты можешь на это рассчитывать, — расслабившись, Эйдан погладил ее по щеке, влажной от слез и щенячьих поцелуев. — Значит, ты не будешь меня проклинать, если он сделает лужу посреди комнаты или сгрызет одну из тех шикарных итальянских туфель, которые так нравятся Дарси?
— Это самый лучший подарок из всех, что мне дарили, — Джуд потянулась к Эйдану, зажав довольного щенка между их телами. — Ты самый замечательный мужчина в мире!
Как и песик до этого, она покрыла лицо Эйдана поцелуями, полными обожания. Возможно, он принес собаку, чтобы очаровать ее. Но не было смысла испытывать чувство вины, ведь это сработало, не так ли? И как он мог предполагать, что успокоит давнюю детскую печаль вислоухим беспородным щенком?
Отогнав эти непростые чувства прочь, он накрыл губами ее восхитительный рот. «Я хочу сделать ее счастливой», — напомнил он себе. Это самое главное.