— Во всем мире нет никого кроме нас, никого, — его руки накрывали ее руки, так же как и губы. Даже когда она открыла рот, чтобы высказать протест, он заговорил вновь: — Я испытываю невероятную потребность в тебе. Позволь показать тебе. Позволь мне получить тебя.
Трава была такой мягкой, а он таким теплым. Было так чудесно быть его потребностью. И куда более важно, нежели здравомыслие и благопристойность. Эйдан медленно гладил ее, его руки были невероятно нежными, и ее кровь закипала. Его губы скользили по ее губам, шепча обещания. И внезапно в мире действительно не оказалось никого, и не было никакой потребности в обратном. Джуд лениво подняла руки, когда Эйдан стянул с нее свитер и провел кончиками пальцев вниз по ее телу. Ее глаза отяжелели, тело становилось вялым. Он снял ее туфли, ее штаны, раздевая Джуд без спешки и позволяя своим рукам касаться и задерживать там, где им нравилось, пока, казалось, ее кожа не начинала тихо петь.
Джуд лежала на траве обнаженной, лунный свет играл на ее теле. Когда она потянулась к Эйдану, он притянул ее наверх.
— Я хочу распустить твои волосы и смотреть, как они рассыпаются, — Эйдан не отрывал взора от ее глаз, когда освобождал ее волосы. — Ты помнишь первый раз?
— Да.
— Теперь я знаю, что доставляет тебе удовольствие, — Эйдан прижался губами к плечу Джуд, позволяя ее волосам упасть и прикрыть его лицо. Они ласкали его своим шелком и ароматом. — Ложись обратно на траву и позволь мне доставить тебе удовольствие, — Эйдан вновь уложил Джуд, и его зубы медленно скользили по ее шее. — Я дам тебе все, что у меня есть.
Он мог пировать, но вместо этого пил маленькими глоточками. Дарил ей долгие, расточительные поцелуи, которые потрясали до самой души и вытягивали из нее стоны. И при каждом стоне он продвигался глубже. Он мог бы похитить, но вместо этого соблазнял. Медленная, нежная ласка, которая скользила по ее коже и заставляла дрожать. И при каждой дрожи он задерживался.
Джуд потерялась в нем, в чарующе головокружительной смеси чувств и ощущений. Холодная трава и теплая кожа, ароматный ветер и хриплый шепот, сильные руки и терпеливые губы. Она смотрела на луну, парившую сверху — сверкающий белый шар на темно-синем небе, с оборванными клочками туч. Она слышала крик совы, глубокий, требовательный крик, и чувствовала эхо в своей крови, когда Эйдан уносил ее дальше и дальше к первому гребню волны. Она, плывя, выкрикнула его имя, и высокая, теплая волна прошла сквозь нее.
— Еще, — он был обречен наблюдать за полетом Джуд, знать, что может направлять ее, пока глаза ее не станут дикими и слепыми, а тело не задрожит. — Еще, — потребовал он, вновь и вновь сводя ее с ума еще безжалостней, нежели намеревался.